Последнее пророчество - [15]

А что с ним будет потом?

Он не мог с точностью сказать, чего ожидает от своей новой жизни. Однако желание уже сформировалось в его душе, пока он вел эту простую и уединенную деревенскую жизнь. При мысли о том, что им манипулировали, в душе поднимался гнев. А еще Михаэль мог надеяться, что Господь приберет его к себе.

Черпая силы в этой надежде, он вернулся к копированию документов. Ночь обещала быть очень долгой.

Глава 8

Мазотти был начеку. В машине он всю ночь чистил и поглаживал свою «беретту» и свой браунинг. Вместе они предоставляли в его распоряжение 28 девятимиллиметровых пуль, но ему не придется убивать столько людей. Он поцеловал дуло «беретты». Этот пистолет подарил ему глава «семьи» в день, когда он официально стал членом коза ностра. Он вспомнил лицо первого человека, которого убил на улице Палермо.

И снова угрызения совести и страх…

Нервным движением он схватился за крестильный медальон, который носил на шее, и прижался к нему губами, так же, как незадолго до того к оружию. Соприкосновение с излучающим ласку ликом Богородицы не успокоило его. Как не принес успокоения и рассвет — бледный рассвет, занимавшийся над гребнями священной горы. Ему не нравилось это место, носившее название Назарет. Три старых здания, вокруг которых располагались места для паркинга — вот и весь Международный центр Сент-Бом. Здесь собирались паломники и туристы перед началом трудного восхождения к пещере святой Марии Магдалины. Внезапно ощутив холодное дыхание рассвета, он стер капли конденсата с ветрового стекла и со стекол со стороны пассажиров. С двенадцати часов ночи, когда Тень принял решение выйти из кабины, он успел проделать это не один десяток раз.

Куда подевался этот проклятый монах?

Колени Тени кровоточили. Вот уже семь часов он умерщвлял свою плоть — медленно, сцепив руки, продвигался вперед по «Пути королей». Он ощущал себя безумным. Веры хватало, чтобы притупилась боль, молитвы придавали сил. Из монахов своего ордена он был самым закаленным, ни у кого на теле не было столько шрамов. Он готовился к служению с семилетнего возраста, как и его братья и сестры, вынося задаваемые родителями порки во имя любви к Святой Деве Гваделупской, Святой Богоматери и Покровительнице Мексики. Это происходило во время паломничеств, которые с первого по двенадцатое октября собирали шесть миллионов человек, ищущих в Мехико чудес и отпущения грехов. Его отец умер в страшных муках от рака гортани три года назад. Члены семьи видели в этом Божественную волю. Боль была целительной: душа находила в ней свое спасение, ускорявшее ее восхождение к высотам рая.

Добравшись до часовни Парижан, построенной на тропе, которая вела к перевалу Сен-Пилон, он встал, посмотрел на вершину, купающуюся в молочно-белом сиянии, и вдруг подумал о своем обожаемом учителе Марсиале Масиэле, предводителе «Легиона Христа».

Марсиаль направлял его действия и отпускал все прегрешения. Отныне Марсиаль был одним из самых приближенных к новому папе людей. Иоанн Павел II любил легионеров Христа, но, к сожалению, любил он и членов «Opus Dei».

«Мы будем первыми», — очень громко сказал монах, вспомнив о полученном задании. И стал спускаться к Назарету.

* * *

Десять раз пробили настенные часы в маленькой столовой. На десятом ударе послышалось жужжание. Оно разбудило заснувшего над манускриптом Михаэля. При виде ослепительного света, льющегося с безоблачного неба, он закрыл глаза. Как обычно, на заре нового дня он помолился, прося Иисуса направить его и помочь пройти это испытание.

«Внемли моей просьбе, Спаситель. Без Тебя я иду в ночи, но Твой приход приближает меня к свету. Взываю к Тебе, мой Господь, — к Отцу и Сыну и Духу Святому…»

Шум мотора не затихал. Михаэль почувствовал укол совести. Он прошел в кухню, где брат Павел вынимал продукты из корзины.

— Здравствуй, Павел.

— Здравствуй, сын мой.

Павлу исполнилось семьдесят. Его лицо было испещрено складками и морщинками. Его согбенная дугой спина была очевидным свидетельством трудностей, ожидавших того, кто решил бы на всю жизнь поселиться на горе Сент-Бом. За многие годы он перенес вверх по склону тонны провизии и дров в своем заплечном рюкзаке, невзирая ни на метели, ни на палящую жару. Теперь автомобильная дорога была проложена ниже уровня утеса, и внедорожники могли подъезжать довольно близко к высеченному в скале пристанищу монахов. Небольшой подъемник, подведенный к окну кухни, избавил монаха от утомительной обязанности переносить продукты от машины в кухню.

— Пойду помогу Роберту.

Михаэль покинул строгое жилище белых монахов и стал подниматься по широкой и крутой лестнице, взлетавшей к перекрестку «Пути королей» и дороги, ведущей из Канапе прямиком к пещере святой Марии Магдалины.

Листья струились, дрожали, создавая красно-оранжевый фон, такой яркий в танцующих лучах солнца, что глазам Мазотти было больно смотреть. Лес — масса, заполнявшая окружающее пространство цветами осени, — был живым. В нем обитали невидимые создания и души, ищущие прощения. Над «Путем королей», сплетая свои мощные узловатые ветви, склонились вековые деревья. Земля пахла грибами и папоротником. И ступавший по ней молодой убийца страстно желал жить вечно.