Последнее лето в Ильзенге - [8]

В библиотеке, куда его вполне логично потянуло, царил тихий уют, горела настольная лампа; там Эрнё просматривал какие-то бумаги, и через его плечо молодому человеку был виден краешек листа, исчерченного загадочными диаграммами.

- Приветствую, - сказал Эрнё, не оборачиваясь. - Клара заходила днем?

- Да, - подтвердил Отон, и горячая волна смущения обожгла его лицо, словно молодого человека изобличили в чем-то нехорошем.

- Она хорошая девушка, - рассеянно заметил вампир. - Не обижайте ее, Бендик.

- Ни в коем случае, - смиренно сказал Отон. - Она просто поинтересовалась, какой у меня резус.

Собственно, он не надеялся на разъяснения, поэтому ответ Эрнё застал его врасплох.

- Видите ли, Отон, - отодвинув от себя зашелестевшие листки, мейстер расслабленно откинулся на спинку кресла, - достоверно известно, что вампиром может стать только человек с отрицательным резус-фактором. Анатомия и физиология вампира - вот чем интересуется Клара Хоффмайер, и вам придется с этим смирится, если девушка действительно вам нравится.

Отона передернуло.

- Вы бы знали, как вы сейчас циничны!

- Я с облегчением забываю о морали в том случае, если мораль ведет ко лжи и путанице в человеческом сердце.

- То есть, при наличии вопросов с моей стороны, вы обещаете удовлетворить мое любопытство?

Мейстер предостерегающе постучал ногтем по полированной крышке стола.

- Не любопытство, Бендик, а насущную потребность!

- Ну хорошо... Скажите, кто такие апостолы?

Эрнё улыбнулся.

- Ничего мистического. Если коротко, апостолом мы называем человека, ставшего спутником вампира. Некоторые из нас тоже были прежде такими людьми. Апостол повсюду сопровождает вампира, изучает его, оказывает помощь, иногда кормит... впрочем, последнее зависит от степени близости между ними. Отличие спутников от обычной, простите, пищи, в том, что они эмоционально преданы нам. Они добровольно избрали себе такую судьбу.

- Но... апостолы, розы, мессия! Для чего эти аллюзии на христианство?!

- Похоже на богохульство, не так ли? - отрывисто сказал мейстер, поднимаясь. - Не отрицайте, вас задели за живое именно эти сравнения. По общераспространенным понятиям уже само наше появление является кощунством, посягательством на божественные устои, так что с того? Мы тоже созданы Природой. Оказалось, что, невзирая на бессмертие, мы способны сохранять человечность, в отличие от вас, с каждым шагом все больше удаляющихся от нее. Душу человечества веками подтачивал червь неудовлетворенности и беспомощности, и человек предпочел терпеть этого червя в угоду прогрессу. Нас это не устраивало. Наплевав на прогресс, мораль, религию, мы избавились от проблем, смущающих смертные умы.

- Да, но заодно с червем вы выдрали с корнем и свою бессмертную душу! торопливо и громко заговорил возмущенный Отон. - Вы трусливо отказались от всей полноты опыта, накопленного людьми. Это только справедливо, что вас почитали за изгоев!

- Вы ошибаетесь, Отон, - спокойно, сожалеюще отозвался Эрнё. - Мы и есть бессмертная душа, пусть еще не совершенная, но уже обогащенная упомянутым опытом и ждущая причащения от Духа. - Глаза его в полумраке комнаты наполнились синим сумрачным огнем, и юноша невольно отшатнулся. - Не бойтесь, я не ем гостей. И никогда не причинял боли тем, чья кровь шла на поддержание моей жизни. Успокойтесь, присядьте. Я расскажу вам о поверье, существующем в Ильзенге.

Он подошел вплотную, принуждая смертного опуститься на скамью перед незажженным камином, и даже сквозь одежду Бендик почувствовал жар, исходящий от руки вампира. Что-то было в этом нереальное, но что - он не успел разобраться, Эрнё уже приступил к рассказу:

- Земля Ильзенге всегда рождала странные мысли и образы, даже материальный мир здесь замысловат и причудлив. Возможно, эта особенность заставляла людей выдумывать в применении к ней нечто чудесное, вплоть до идеи, что Ильзенге приютила в свое время кого-то из апостолов Иисуса. Тем не менее здешние места могут похвастаться биографией только одного знаменитого человека, - известного в свое время, конечно, поскольку сейчас он интересен разве что историкам.

Эрнё развернулся к книжным полкам и, роясь в книгах, приглушенно продолжил:

- Дело было в шестнадцатом веке, человек, о котором я говорю, Дьёрдь Дубец, славился своей недюжинной эрудицией, а также в совершенстве изучил римское право и латынь, поэтому его приглашали в разные комитаты на должность нотария. Он привык проводить месяцы в постоянных разъездах, следить за судопроизводством в седриях и вести протоколы заседаний. Хотя за его работу платили пустяк, его устраивала такая жизнь... впрочем, Дубец был холост. В Ильзенге он побывал всего единожды - заехал сюда по дороге в Мохач, потому что его грозила захлестнуть ночь. Утром наш Дьёрдь мелкой монетой заплатил за ночлег и ускакал как ни в чем не бывало, но хозяйка, прибирая постель, наткнулась на клочок исписанной бумаги, оставшийся после гостя. Будучи неграмотной, она отнесла бумагу священнику, и содержание обрывка так поразило последнего, что он сохранил текст в местной церкви. Вот, кстати, и копия...