Последнее дело Коршуна - [67]

— Что же… он ей деньги дает? Покупает подарки?

— Было и такое. Как старый купец любовнице, приносил. Но я запретила. Сказала, что из дома совсем уйду, если еще увижу. Но вот совсем развести их не смогла. Не сумела. Уж больно она влюбилась, — как бы извиняясь за свою слабость, дрогнувшим голосом докончила мать. — Но на этот распроклятый курорт она поехала за свои деньги. Копили целых два года. Набралось на сберкнижке тысяча пятьсот пятьдесят пять рублей. Думала, куплю ей, дурехе, зимнее пальто, сошью костюм. А она, — пожалуйста, на курорт укатила. Ну и пропали четыреста рублей. Для нас это большие деньги.

Теперь Иванилову необходимо было проведать Куреневу в Лобанове.

Директор курорта произвел на Аркадия Илларионовича неприятное впечатление. У Сидорова было перевязано лицо, будто бы ему на левую щеку наложили согревающий компресс. В его чрезмерной предупредительности было что-то угодливое, скользкое.

Познакомившись с документами на имя Куреневой (путевка, история болезни и т. д.), Иванилов попросил:

— Пригласите сюда Куреневу.

Зиночка в это время, ни о чем не подозревая, готовилась улизнуть «в самоволку», как принято было на курорте называть отлучки в село.

Она торопилась к Виталию. Он куда-то уезжал, и они не виделись целых пять дней. Зиночка собиралась порадовать его тем, что за эти дни побывала в Пылкове и отнесла его письмо по тому адресу, который он дал ей заучить. А самое главное… Зиночка соскучилась по своему Виталию…

Но вошла дежурная и разбила все ее планы.

— Куреневу вызывает к себе директор.

«Неужели Виталий опять куда-нибудь уехал?»

Когда Зиночка отворила тяжелую дверь в кабинет, то без труда узнала полковника Иванилова, хотя он был в гражданском костюме. «Зачем он приехал?» — екнуло у нее сердце.

— Здравствуйте, Зинаида Платоновна, — приветствовал ее Аркадий Илларионович.

— Здравствуйте.

Полковник обратил внимание на то, что на свежем когда-то личике этой девушки теперь легли широкие синеватые круги, а вокруг зеленых прищуренных глаз застыла легкая зыбь морщин.

— Люди на курорте поправляются, а вы худеете, — заметил он.

— Мне и нужно похудеть, товарищ полковник, а то я так растолстела, что самой стыдно было на себя глянуть.

После пятиминутного разговора, в котором Сидоров принял самое деятельное участие, полковник пригласил Зиночку прогуляться:

— Все отдыхают после обеда, и нас никто не потревожит. А у меня есть к вам два-три незначительных вопроса.

У Зиночки похолодело в груди: «А как же Виталий! Он будет меня ждать!»

— Пойдемте, — ответила она сдержанно, — я только оденусь.

Через минутку Зиночка вышла на широкое крыльцо. Полковник ждал ее, прислонившись к одной из колонн, которые поддерживали веранду. Он взял женщину под руку и повел по липовой аллее, которая, несмотря на свой зимний вид, продолжала оставаться величественной. Снег запорошил ветки, придавил их своей блестящей красотой, и они слегка пригнулись. С дерева на дерево порхали мохнатые воробьи и длиннохвостые сороки. Садясь на ветку, они стряхивали сухой снег, и он мелкими искринками, как елочный блеск, оседал на землю, играя в лучах солнца желтыми, фиолетовыми, красноватыми, голубыми искрами.

— Зинаида Платоновна, для вас, должно быть, не секрет, что я пришел к вам поговорить о Нине Владимировне Дубовой.

— Но я же, товарищ полковник, ничего не знаю.

— Совершенно верно. Но нам сейчас о Нине Владимировне важно знать все. Даже мелочи. А вам Виталий Андреевич, наверное, много рассказывал о ней.

— Очень много, — обрадовалась Зиночка, что хоть чем-то может помочь в большом и важном деле.

— Виталий Андреевич мог бы нам сейчас оказать неоценимую услугу, если бы не уехал.

Зиночка готова была крикнуть: «Здесь он! Здесь, только позовите!» Но, вспомнив строжайший наказ Виталия при любых обстоятельствах молчать о его местопребывании, прикусила язык.

От внимания полковника не ускользнуло ее замешательство, и он воспользовался им.

— А вам Виталий Андреевич что пишет?

— Мне? Н-нет… Он мне не пишет. А что?

— К слову пришлось. Будьте добры, Зинаида Платоновна, припомните праздничный вечер до мельчайших подробностей, начиная со сборов и кончая возвращением.

— За мной приехал Виталий Андреевич с нашими работниками. Я собралась, и мы поехали…

— Нет, Зинаида Платоновна. Подробней. Как вы приготовлялись, как к вам пришли, как вы из дома выходили. Все, все. Вплоть до ваших мыслей и жестов приехавших.

Они медленно шли вдоль величественной аллеи, которая была присыпана тонким слоем снега. Под ним лежали морская галька и гравий. По временам нога попадала на плоский камень и соскальзывала вместе со снегом. Зиночка от волнения плохо следила за тем, куда ступает, и поэтому несколько раз спотыкалась и оступалась.

Пересилив себя, она вновь начала рассказ.

— Когда в дверь постучали, я была еще неодета и убежала из кухни в комнату. Отворила мама. Потом… потом… я вышла в кухню. Вероника Антоновна разговаривала с мамой, а Виталий Андреевич и Сергейчук курили. Я надела пальто, и все вместе пошли к машине.

— Расскажите, Зинаида Платоновна, во что вы были одеты и как одевались.

Это еще больше озадачило Зиночку, и она неуверенно начала: