Последнее дело императрицы - [41]

- Она скоро умрёт.

Мивин сама увидилась: ревность? Но кого? К кому? И самое главное — с чего бы? Аластар как будто не расслышал: он снова разглядывал свою монетку и думал о том, о чём не рассказал бы ей никогда.

Глава 4. Тени города

Самый опасный противник — это тот,

　　кого все уже перестали опасаться.　　

В саду зажигались огни, и сменялся караул.

Когда темнота наваливалась на Альмарейн, в замке творилось нечто непонятное. Сначала солдаты отказались патрулировать восточное крыло, а ведь именно прорыва обороны с той стороны больше всего опасался Теро. Последнее время он думал только о возможном нападении.

А потом начали само собой гаснуть шары белого пламени, и это действовало на нервы. Ему ни разу не приходилось бродить по галереям в темноте, но когда за спиной раздавался глухой хлопок и, резко оборачиваясь, Теро успевал увидеть, только как осыпаются на пол искры, это доставляло мало радости.

Пыльные лестницы, наглухо закрытые окна и шуршащие по углам сухие листья, а также все прочие радости жизни — всё это ему не нравилось. Теро всегда носил при себе два парных кинжала и ещё один — маленький, в голенище сапога. Последний он самолично смазывал ядом каждый вечер.

Теро вырос в Арджане, в провинции, где земля вздыбилась и застыла высокими скалами, а солнце не жалело силы, чтобы раскалить камни. Там оружие брали в руки едва ли не чаще, чем ложку, а лучшей судьбой для парня считалось попасть в имперскую армию.

Теро старался не задерживаться подолгу в одной и том же комнате — если хочешь выжить, нужно быть непредсказуемым. Разве что в кабинете он мог расслабиться, ведь все говорили, что кабинет императрицы защищает какая-то особая магия. Но этой ночью спина уже болела от ночёвок в кресле, и поэтому он решил совершить небольшой обход. Проветриться и заодно выяснить, кто гасит огни в галереях.

- И оторвать ему руки, — добавил Теро почему-то вслух. От звука собственного голоса ему стало веселее. — Хейн! Хе-эйн!

Хейн и ещё один солдат из замкового гарнизона появились на лестничной площадке второго этажа.

- Куда? — хмуро осведомился он. Этой ночью было не их дежурство, но Теро вырвал старого знакомого из тёплой постели — ну или из кабака, как уж вышло — и пригласил на не самую приятную прогулку.

- Как получится.

На третьем этаже, в ярко освещенной галерее с портретов на них смотрели мёртвые императоры. Теро ощутил, как его — его лично — провожает спокойный взгляд Орланы. Она, в простом чёрном платье, застёгнутом под горло, была изображена на фоне вечноосенних деревьев из сада. Ветер потревожил выбившуюся из причёски прядь.

Оглянувшись ещё раз, Теро удивился, как мастерски художник выверил лицо — и отстранённую полуулыбку, и едва заметную морщинку у переносицы. Именно такой он помнил императрицу, хоть видел уже поверженной, в испачканной одежде и с запёкшейся кровью в волосах.

Но улыбалась она точно так же.

А дальше потянулись опустевшие галереи. Раньше, когда они с Маартеном только пришли в замок, настенные панели отражали танец золотистых искорок. Потом половина потухла по своей воле, оставшиеся Теро велел убрать, чтобы напрасно не растрачивать силы и магию.

Он коснулся перил лестницы и обнаружил на кожаной перчатке серые следы пыли. Теро обернулся: шары белого пламени мерно покачивались за спиной, а солдаты следовали шаг в шаг, пусть и лица их были безрадостнее жухлых листьев по углам. Ветер едва заметно касался обнаженной кожи щёк, как оказалось вдруг — слишком чувствительной.

- Дальше восточное крыло, — сказал тот второй солдат, которого Хейн притащил с собой.

Они молчали всю дорогу, и с тоски Теро даже принялся мурлыкать себе под нос простенькую песенку, поэтому привычная днём гулкость голоса прозвучала ударом.

- И что? — нарочито громко, чтобы перепугались все призраки в тёмных углах, поинтересовался он. — Что дальше-то?

Шары белого пламени вели себя на удивление смирно. Он подманил к себе ещё парочку и зашагал по лестнице вниз. На третьем этаже восточного крыла было пусто и тихо, выше — завывал ветер, ворвавшийся через разбитое окно, а вот второй этаж интересовал Теро куда больше остальных.

Там галерея вела в подвал — в камеры для особо важных заключённых, ещё одна лестница спускалась в затопленный полутайный ход, а в старой тронной зале шелестел сухими листьями ветер.

В белом свете ступени были видны до самой последней трещинки, а в углах бесновались вовсе не призраки, а листья вперемешку с каким-то мусором. Теро шагнул ближе, чтобы разглядеть: обрывки цветной бумаги и шуршащих блёсток, ленты, словно здесь проводили бал-маскарад, но с тех пор так и не удосужились прибраться.

Ещё ниже. В галереях второго этажа ощутимо кусался холод. Теро пожалел, что не прихватил из кабинета форменную куртку, а так и остался в одной рубашке — мысли были заняты чем угодно, только не одеждой. Он обернулся на Хейна и предложил:

- Вспоминай.

У того дёрнулись уголки губ, но ещё секунда, и он отвернулся к лестнице, как будто бы на неё вот-вот должны были выйти призраки: сам Хейн, его уже мёртвый напарник, капрал — тоже мёртвый — и пленная императрица. Но на лестнице, в пыли, лежали только отблески белого света.