Последнее дело императрицы - [36]

Неясной силой её выдернуло из-под покачнувшегося мага и толкнуло в сторону лестницы. В зале уже было так темно, что в трёх шагах не различить нашивок на военной форме, и от песка резало глаза. Она едва не поскользнулась на залитом кровью полу.

- Это вам за Аластара, — сказала она и рассмеялась, сея вокруг непонимание. Рассмеялась, чтобы не закричать от страха.

- Девчонка!

Орлана узнала голос Маартена. Ему тоже пришлось сражаться. Сейчас рубашка, мокрая от пота, уже была в багровых брызгах. Меч, выставленный остриём в грудь Орланы, заставил отступить — спиной к стене. Руками упереться в пыльную лепнину.

- Уводи её. Прекратить топтаться! Она сегодня уже ничего не сделает.

Из песчаной бури к ним вышли те два офицера. Остриё меча кольнуло шею, заставив Орлану вжаться в стену. Один из офицеров вывернул ей руку за спину.

- Теро, открой двери в подвал. Здесь скоро будет настоящая чёрная пустыня, — бросил генерал второму.

Чёрная пустыня. Ветер усиливался. Буря рвала короткие шторы с окон, хлопала дверями и окнами, то и дело орошая пол новыми стеклянными дождями. Песок шуршал под ногами бесконечной рекой. Орлана взглядом искала Аластара, и не могла найти.

- Быстро! — тихо и угрожающе произнёс генерал, хоть в движениях остальных и так ощущалась нервозность.

Чтобы противостоять ветру, приходилось прикладывать немало сил, но сердце колотилось бешено, заставляя глотать песок вместо воздуха.

"Я убила мага, который мог хоть как-то управлять бурей". — Орлана глотала свои мысли, как песок. У них тоже не было вкуса и запаха, только в горле першило.

Когда её вели к лестнице, Орлана извернулась. Вслепую, потому что глаза тут же засыпало песком, она вцепилась конвоиру в лицо. Он взвыл, как раненый пёс, и наотмашь ударил. Его пальцы впились в запястье Орланы так, что она ожидала услышать хруст костей, но схватка вышла недолгой. Офицер отбросил её от себя — к стене, — и из подвала на Орлану дохнуло запахом сырости и плесени.

На пальцах была кровь — она почувствовала это, хоть разглядеть не смогла бы. Ветер прижимал её к стене, и, сидя на полу, императрица пыталась прийти в себя. На пальцах кровь, на губах — кровь, на чёрном платье кровь не разглядеть. Выбившиеся из причёски волосы падали на лицо.

Она оглядывалась в безосновательной надежде рассмотреть хоть что-то в мельтешении песка, летящего в лицо. Теперь Орлана понимала, почему во время очередной магической бури пустыню у самых границ страны называли чёрной, — от ветра и песка темнело в глазах.

- Аластар. — Она хотела крикнуть, но голос стал не громче, чем шорох опадающих листьев.

Она ощутила, как в усмешке кривятся губы. Он же не мог умереть. Он же всегда выживает.

Подняться на ноги оказалось труднее, чем она думала. Прижавшись лопатками к стене, Орлана несколько мгновений стояла, привыкая к тому, как плывёт мир вокруг. Тошнотворный привкус металла во рту не уходил.

Она кинулась в бурю. Скользкий от крови пол, руки в кроваво-песочной грязи. Только вот бросок не вышел. За локоть — да, там удобнее держать, и вырываться почти бесполезно, — её поймал второй офицер. Тот, что покусывал палочку горького дерева, правда, он был уже без неё. Тот, которого Маартен назвал смешным детским именем, — Теро.

- Сука, — выдохнул он ей в лицо горьким воздухом и ударил. — Ты ему глаз выколола.

Орлана не устояла на ногах. От враждебной магии, бушующей вокруг, кололо сердце, и пальцы холодели. К коже, липкой от холодного пота, приставал песок — она поняла это, когда привела рукой по лицу. В голове тоже гудел ветер.

Теро добавил ещё — тяжёлым армейским сапогом по рёбрам, и Орлана перестала видеть и чувствовать.

Императрица очнулась в холодной камере со связанными руками — это чтобы не дёргалась лишний раз, не вздумала ещё кого-нибудь убить. Помнили, как закатил глаза мёртвый Уодим и осел на пол бесполезной массой. А его голова треснула, как гнилая тыква, когда кто-то задел её тяжёлым сапогом.

Запястья болели. Раскалывалась голова. В волосах, на лице, на пальцах запеклась кровь. Орлана теряла счёт времени и приказывала себе думать, но думать не было сил. Она забывалась — это даже и сном назвать было нельзя — и снова приходила в себя, проклиная мир за то, что ещё жива.

После нескольких пробуждений она услышала голоса за стеной.

- А где они их закопали? — Неторопливые тяжёлые шаги. Туда — обратно. Охранники скучали и делились сплетнями.

- Да тут, в саду. Ближе к реке.

Орлана поняла, о ком они. О её сыне и муже. И сжала зубы, чтобы не завыть.

Она могла представить, как было всё, хотя приказывала себе не представлять. Как они вывели Луксора и Риана на задний двор замка. Как сердито поджал губы её сын. Как ледяная стрела вошла ему под сердце.

Они закопали его в саду, ближе к Сантарину. Там, где тропинки скрыты под переплетением ползучих лилий. Где роняют листья вечноосенние деревья. Его больше нет.

"Нелепо, — крутилось к голове Этель. — Как же нелепо".

Она хорошо знала Малтиль — южный город, в который ей сегодня пришлось вернуться. Плоские крыши и песок, который всё скрипел и скрипел на зубах.

Широкая дорога на запад, к алому закатному солнцу — эта дорога когда-то вела к штабу генерала Маартена. Теперь колючие кустарники заполонили сад, а камни облюбовали ящерицы. Песок засыпал разрушенный дом, и ветер свободно прогуливался по остаткам лестниц, как дама в шуршащем платье. Вверх-вниз. Когда же бал?