После зимы - [40]

— Одним словом не глава, а энциклопедия комплексов и мечтаний несчастного принца.

— Ничуть не бывало. Это детективная история, раскрывающая тяжкое преступление — продажу должностей первым министром при попустительстве наследного принца. После её прочтения, отец-император тут же провел расследование и полетело множество голов.

— О как! В таком случае, что означает ваше малиновое пальто? — спросил Маэда напрямик.

— В данном случае — бескорыстие. В любой другой день одежда малинового цвета символизировала бы самопожертвование. Видите на мне нечто подобное?

Сегодня императрица была в черных брюках и сером свитере, без малейшего намека на малиновое даже в аксессуарах.

— Жертвовать собой вы сегодня не намерены, — догадался Маэда.

— Именно так.

— Тогда давайте послезавтра обойдемся без символизма? — попросил он. — Всего на один день предпочтем рациональное — метафизическому?

Государыня сделала вид будто не поняла намека.

— Хорошо, — сдался Кай. — Скажу проще: оденьтесь в самую обыкновенную одежду. Сделайте мне такое одолжение, потому что мне надоело быть громоотводом между вами и капитаном Яно.

— Договорились, — сказала она, немного подумав.

И слово свое сдержала.

В то утро ветер разогнал тучи и на заснеженный Хито упало прозрачно-синее небо. Сначала отгорел нежно-розовым восход, а затем солнце выпорхнуло из моря, словно огненная птица из гнезда, и раскинуло золотые свои крылья над всем миром.

Капитан Маэда курил возле парадного входа во дворец Дивная Песня и мысленно прощался с этим местом. Еще несколько дней, самое большее неделя, и манифест будет подписан, а значит миссия Кая закончится. И даже есть вероятность, что его представят к награде, как участника исторического события. Ведь не каждый день уходит в небытие трехтысячелетняя династия, а Маэда непосредственно приложил свою руку к этому событию.

— Хорошее утречко. Надеюсь никто нам его не испортит.

Капитан Яно попросил подкурить и под этим предлогом пристроился рядом, хотя отлично видел, что Кай не расположен к общению.

— Уверены, что она не придумала для нас какую-то редкую пакость?

Маэда кивнул, мол, уверен полностью.

— А я ей не верю, не верю ни единому слову, и не поверю пока на манифесте не появится её подпись. И даже тогда…

— Рэн, заткнитесь, ладно? Вы мне уже все уши прожужжали о своем недоверии, как будто в моих силах это исправить.

— Ну чего вы беситесь? Признайтесь, что от неё можно ждать любой выходки. Возьмет и напялит свою Журавлиную корону.

Головной убор ситторийских императриц — плоский диск с прорезью для головы, исполненный в виде раскрытых журавлиных крыльев. Из чистого золота, между прочим. Только вот все драгоценности у неё давно отобрали.

— Ну тогда, вдруг она разобьет себе лоб или Лоули специально подобьет ей глаз, чтобы со стороны смотрелось будто мы её пытаем? — не унимался Яно.

С нервным особистом можно было бороться только одним способом.

— Спорим на сотню, что ничего подобного не случится? Ну или на пять пачек сигарет?

Ни деньгами, ни сигаретами капитан Яно в угоду своей предвзятости рисковать не хотел. Что и требовалось доказать. Одно дело подозревать во всех грехах, другое дело — расплатиться за свою подозрительность.

Но если бы они с Яно все же поспорили, то Кай бы выиграл. Потому что императрица оделась, как и обещала, скромно. Но это была самая эффектная скромность, какую только доводилось видеть Маэде в своей жизни. Хоть сейчас на подиум. Без малинового пальто, без императорской Журавлиной короны, без украшений её императорское величество умудрилась затмить собой солнце. Охранники таращились на женщину в восхищении, капрал Коико даже присвистнул не в силах сдержать эмоции.

Особист хотел было снова придраться, но Кай быстро его заткнул.

— Её ни с кем не перепутаешь, она такая одна, поэтому никто в целом свете не заподозрит нас в подмене. Нам это на руку, Рэн, уймитесь.

— Ладно, — согласился тот, дав себе небольшой труд осмыслить и принять доводы Маэды. — Пусть будет по-вашему.

Императрица деловито подошла к ждавшей её машине, помахала рукой барышне Лоули, торчавшей в окне, и уселась на узкое заднее сидение «таби» с ловкостью акробатки. Все остальные пассажиры, включая капитана Маэду, на её фоне выглядели неуклюжими свиньями, пытающимися втиснуться в птичью клетку.

Яно устроился по правую руку, Кай — по левую от государыни, хотя вряд ли она попыталась бы выскочить из автомобиля на ходу. Уж больно безмятежным было выражение её лица. Словно они выехали на приятную прогулку. Казалось, что императрицу совершенно не трогали те изменения, которые произошли в столице — все вывески только на арайнском, закрытые храмы Тишины, опустевшие дома и длинные очереди за водой и продуктами. Она просто наслаждалась знакомыми видами и солнечным днем без всяких задних мыслей.

Улица возле кинеримского посольства была перекрыта военной полицией, подворотню в соседнем доме загородили жандармским внедорожником, хотя репортеров и операторов с камерами было не так уж и много. Далеко не всех сочли благонадежными и допустили, но те, кому все же повезло, могли делать любые снимки.

Проходная пустовала — ни охранников, ни папок с бумагами, только телефонный аппарат на столе. Всё как и уговаривались с послом.