После ссоры - [9]

Несколько слезинок капают из моих глаз, и он наклоняется ко мне, чтобы стереть их. Я не успеваю отодвинуться, и его касание обжигает мою кожу. Я изо всех сил стараюсь не прильнуть к его ладони.

– Я не могу видеть тебя такой, – бормочет он. Я закрываю глаза и открываю их снова, отчаянно надеясь остановить слезы. Я молчу, а он продолжает: – Клянусь, я начал рассказывать Нэту и Логану про ручей, но понял, что это меня только злит – и даже вызывает ревность из-за того, что они могут узнать, что мы с тобой делали… что ты со мной почувствовала, так что я сказал, что ты… в общем, сочинил всякую ерунду.

Я понимаю, что его ложь о том, чем мы занимались, ничуть не лучше того, если бы он рассказал им правду. Но почему-то чувствую облегчение, узнав, что только мне и Хардину известно, что произошло между нами, какими были наши самые интимные моменты.

Но этого все равно недостаточно. И опять же, может, он и сейчас мне врет – как знать? – а я уже успела поверить. Да что со мной такое, черт возьми?

– Даже если я поверю в это, я тебя не прощу, – говорю я.

Я сдерживаю слезы, а он обхватывает голову руками.

– Ты меня не любишь? – спрашивает он, глядя на меня сквозь пальцы.

– Люблю, – признаюсь я.

Искреннее признание тягостно повисает в воздухе. Хардин опускает руки и смотрит на меня так, что я начинаю жалеть о сказанном. Хотя это правда. Я люблю его. Люблю слишком сильно.

– Тогда почему ты не можешь меня простить?

– Потому что этому нет прощения. Ты не просто соврал мне, ты затащил меня в постель, чтобы выиграть спор, – а потом показал друзьям простыню, испачканную кровью. Как такое можно простить?

Он убирает руки от лица, в его ярко-зеленых глазах я вижу отчаяние.

– Я затащил тебя в постель, потому что я тебя люблю! – говорит он, но я лишь решительно качаю головой, и он продолжает: – Я теперь не знаю, кто я такой без тебя.

Я отворачиваюсь.

– У нас все равно бы ничего не вышло, мы оба это понимаем, – заявляю я, чтобы успокоить саму себя. Тяжело сидеть напротив Хардина и видеть его боль, но в то же время чувство справедливости подсказывает, что вид его страданий должен облегчить мои… хоть как-то.

– Почему не вышло бы? У нас все было хорошо…

– Наши отношения были построены на лжи, Хардин. – И так как его боль вдруг придала мне уверенности, добавляю: – И вообще, посмотри на себя и посмотри на меня. – На самом деле я так не думаю, но когда я использую его главное сомнение – хотя внутри меня будто что-то умирает, – по его лицу я понимаю, что он этого заслуживает. Его всегда волновало, как мы смотримся вместе; он боялся, что для него я слишком хороша. И теперь я бросила это прямо ему в лицо.

– Все дело в Ное? Ты виделась с ним, так ведь? – спрашивает Хардин.

Я изумленно открываю рот: вот это наглость. В его глазах блестят слезы, и мне приходится напоминать себе, что во всем виноват он. Это он все испортил.

– Да, виделась, но он тут ни при чем. Проблема в тебе – ты творишь с людьми все, что взбредет в твою чертову голову, даже не думая о последствиях, а потом ждешь, что никто и слова не скажет! – кричу я и встаю из-за стола.

– Это не так, Тесса! – выкрикивает он в ответ, а я закатываю глаза. После этого он замолкает, затем встает и смотрит в окно, потом снова на меня. – Ладно, пусть, может, это и правда. Но ты действительно важна для меня.

– Ну, об этом нужно было думать, когда ты хвастался своей победой, – уверенно говорю я.

– Моей победой? Охренеть, ты это сейчас серьезно? Ты для меня не какая-то там победа – ты для меня все! Ты – мое дыхание, моя боль, мое сердце, моя жизнь!

Хардин делает шаг ко мне. Больше всего меня расстраивает, что эти слова оказались самыми трогательными из всех, которые он когда-либо мне говорил, – но прозвучали они лишь криком.

– Что ж, теперь уже поздно! – кричу я в ответ. – Думаешь, ты можешь просто…

Внезапно он хватает меня, обняв сзади за шею, и притягивает к себе, впиваясь в мои губы. Чувствую знакомое тепло его губ и едва держусь на ногах. Мой язык отвечает на его поцелуй прежде, чем я успеваю понять, что происходит. Он издает облегченный стон, и я пытаюсь оттолкнуть его. Одной рукой он хватает меня за запястья и держит их на своей груди, продолжая целовать меня. Я все еще стараюсь вырваться, но мои губы не отрываются от его. Он отходит назад и тянет меня за собой, пока не упирается в стол. Другой рукой он поглаживает мою шею, одновременно удерживая меня на месте. Вся моя боль и страдания понемногу исчезают, и мое тело расслабляется. Это ошибка, но такая правильная!

Но ошибка.

Я вырываюсь. Он пытается поцеловать меня снова, но я отворачиваюсь.

– Нет, – говорю я.

Его взгляд становится все более нежным.

– Прошу… – умоляет он.

– Нет, Хардин. Мне пора идти.

Он выпускает мои руки.

– Куда?

– Я… пока не знаю. Мама пытается договориться, чтобы меня заселили обратно в общежитие.

– Нет… нет… – Он качает головой, в голосе его слышится тревога. – Не возвращайся в кампус, живи здесь. – Он проводит рукой по волосам. – Если кто и должен остаться, так это ты. Прошу, останься здесь, чтобы я знал, где ты находишься.

– Тебе не нужно знать, где я.

– Останься, – повторяет он.