После смерча - [9]

— Так вы знаете его? — обратился майор к женщине.

— А как же, это свой человек, партизан, его у нас многие знают. А где же матуля ваша? — снова обратилась женщина к Роману.

— За Днепром. Все в тифу лежат.

— И я ж там. Вот пришла взять чего-нибудь из вещей. К нам еще пускают.

— Значит, вам здесь пришлось сражаться до нашего прихода? — спросил майор.

— Так точно, товарищ майор.

— Тогда я вас пропускаю. Возьмите вот это, — майор поставил треугольную печать на бумажке и протянул Роману.

Роман заглянул в бумажку. Там было написано: «Часовой, пропустить». Он поблагодарил и быстро вышел из хаты.

Солдат осветил фонариком пропуск, что-то пробурчал по-своему и поднял шлагбаум. «Повезло, — думал Роман. — Если б не эта женщина, пришлось бы порожняком назад возвращаться. А там так надеются и мать, и сестра, и брат, что спасу их от голода».

Роман вспомнил и эту женщину, и тот бой возле гати. Здесь тогда погиб Миша, о котором он рассказал Наде. Роману тогда повезло, смерть была рядом, что называется, на волосок от него. Он столкнулся в кустах нос к носу с гитлеровцем, оба отпрянули и бросились в разные стороны, и оба одновременно обернулись, но Роман успел выстрелить первым. Немцы забрали трупы своих солдат, а партизан похоронили местные жители.

Роман остановил лошаденку на гати, слез с саней, снял свою тяжелую папаху и молча постоял на том месте, где тогда они вели бой. Посмотрел по сторонам, нигде никакой могилки так и не увидел. «Окончится война, и я сюда обязательно приеду, — подумал он. — Такие замечательные ребята погибли». Сев в сани, Роман тронул коня, задумался. Перед глазами возникли мать, сестра, брат, Надя. Как же ему хотелось похвалиться матери, что у него теперь есть девушка, студентка. Но мать, на минуту придя в себя, посмотрела на сына и снова впала в забытье, начала бредить. Разве можно было в такой момент говорить с ней о девушке?

Вдруг за болотцем послышались резкие, режуще-ревущие звуки — и вверх рванулись стрелы ярко-белого огня. Где-то за деревней, куда ехал Роман, громом прокатились взрывы. Роман догадался, что это был залп «катюши». За ней ударили несколько орудий, заухали минометы. Прифронтовой конек не спеша хлюпал по лужам, не обращая внимания на взрывы. Канонада была недолгой. Однако, подъезжая все ближе к деревне, Роман явственно слышал, как где-то там, недалеко, на западе, строчили пулеметы, автоматы, как взвивались ракеты, освещая невысокий лесок. Даже доносились крики «ура». Это наши войска вели разведку боем.

Неузнаваемой стала родная деревня. Хаты были разрушены, многие сгорели дотла, вокруг дворов никаких оград, кое-где торчали одинокие деревья. То тут, то там откуда-то из-под земли выскакивали искры. Солдаты жили в блиндажах, из которых выходили на поверхность раскаленные докрасна жестяные трубы. Во дворе у Романа был отрыт такой же блиндаж. Возле него он и остановил свою лошаденку. Сразу же перед ним вырос солдат:

— Кто такой?

— Хозяин этой хаты.

— Быстро в блиндаж. Это сегодня немец почему-то проспал, а то бы вы сюда и не добрались.

Роман пошел вслед за солдатом. Только в блиндаже Роман увидел, что с ним говорил не солдат, а капитан. В блиндаже было светло. В выемке, сделанной в земляной стене, стояла сплющенная сверху гильза от сорокопятки и горела на всю длину фитиля. По телефону говорил полковник. «Только смотрите, не пристрелите его, а доставьте живым и невредимым на маяк», — приказывал он кому-то. Капитан присел, подбросил в чугунную печку дров. Услышав, что полковник положил трубку, проговорил как бы самому себе:

— Хозяин этого дома к нам в гости приехал.

— Приехал? — с удивлением посмотрел на Романа полковник. — К нам добраться не так-то просто.

— А я проник под прикрытием артиллерии.

— Смело, смело, сынок. Что, уже отвоевался?

— Так точно, товарищ полковник.

— Документы есть?

Роман протянул пропуск. Полковник внимательно посмотрел и сказал:

— Коробов из «Смерша» выписал. За продуктами, наверно. Садись вон на колодку, рассказывай, как вы здесь жили.

Роман сел. Глаза полковника показались ему очень похожими на отцовские. Такие же глубоко посаженные, влажные, с поблескивающими зрачками. Правда, у отца они такими были, когда он прощался перед уходом на войну, а у полковника они, наверное, всегда такие. Роман, не отрываясь, смотрел в них и рассказывал о партизанских боевых буднях, о сегодняшней своей жизни и учебе. И вдруг снаружи послышались частые разрывы. Полковник на лету подхватил падающую гильзу.

— Проснулись, сволочи… снова артналет. Даже ночью покоя не дают, — сквозь зубы проговорил полковник.

Артналет продолжался минут пять.

— Партизан, видно, так не обстреливали? — спросил капитан.

— Почему же? Но когда начинался такой обстрел, мы сразу же переходили в другое место. А вам нельзя менять позицию, надо тут сидеть.

— Вот и сидим. Днем снайперы следят за каждым нашим движением, а ночью периодически накрывают нас уничтожающим огнем. Пока разобрались в их тактике, много нашего брата погибло. И носа, что называется, не высунешь, сразу же минами забросают. А где же вы коня оставили? — неожиданно спросил полковник.