После России - [2]
Диссидентская тема в нашей журналистике пробивалась в муках. Помню, каким событием, к примеру, было первое печатное, набранное упоминание Булатом Окуджавой в «Московских новостях» имени Александра Галича. Как-то увереннее почувствовалось: еще бы — тот самый «враг», «сионист», «предатель», «цереушник» оказывается, не тот, за кого выдавала его советская пропаганда. Мы, конечно, знали, что не тот, но вот так прочитать глазами его фамилию — чудо какое-то!
А как рвали из рук номер журнала «Новый мир» за 1987 год со стихами Иосифа Бродского! А первые публикации прозы Владимира Войновича в журнале «Юность» или повести Эдуарда Лимонова в «Знамени»! А «свалившийся» со своими страшными апокалипсическими открытиями нашей недавней истории Александр Солженицын. Как много мы узнавали, открывали и как вместе с этими открытиями мужали, суровели, становились старше и старее.
Господи, какая борьба шла за Александра Исаевича! Любопытно, по-прежнему ли на своих позициях стоит тот, кто осмелился почти публично последним окриком административно-командной системы приказать «не пущать» сочинений Солженицына в народ. Неужели в 1988 году было еще не ясно: вернется или не вернется великий писатель на свою бедную землю?!
Впрочем, многие сомневались. Даже те, кто вроде бы творил гласность. Вспоминаю, как возбужденный, прочитав где-то очередную публикацию, связанную с именем писателя Василия Аксенова, я влетел в кабинет редактора «Огонька» и предложил опубликовать мое короткое интервью с автором «Коллег», «Звездного билета», «Затоваренной бочкотары», взятое мной в Вашингтоне. Редактор был категоричен в своем отказе. Тогда я в сердцах бросил: «Неужели вы согласитесь с тем, что ни Солженицын, ни Максимов, ни Аксенов никогда больше не будут у нас печататься?! Ведь все равно они вернутся. Как тогда будет выглядеть наш журнал?!» Прямолинейный ответ В. Коротича посеял в моей душе семена сомнений в искренности действий некоторых прорабов гласности: «Даже если они вернутся, я никогда не подам им руки».
Только вот пришлось-таки подать руку (да не одну, а две) этим и другим диссидентам, пострадавшим в годы андроповско-брежневского своеволия. Одним из крепких рукопожатий В. Коротича со своими недругами была незаконная с юридической и моральной стороны (все права принадлежали «Новому миру») публикация «Огоньком» рассказа А. Солженицына «Матренин двор», о чем представитель писателя в СССР был вынужден заявить в печати.
Вспоминается и такой случай. Впервые приехал в Москву после многолетней разлуки с Родиной знаменитый нью-йоркский (а в прошлом мурманский, ленинградский) певец и бард Вилли Токарев. Сообщил мне об этом Андрей Вознесенский. Договорились встретиться в ресторане НИЛ, что означает наука, искусство, литература, — новинке московского общепита той поры. Там хорошо кормили, было уютно, тихо. В замечательной компании Андрея Вознесенского, его жены Зои Богуславской, а также сына Токарева Антона я брал у Вилли интервью. Прямо здесь же за столом. Быстро обработав, я стал пристраивать его в печать. Оказалось, это не так-то просто. Первый отказ я получил от редактора «Огонька», второй — от «Московских новостей», третий — от редактора «Советской культуры». И лишь «Неделя» напечатала интервью, добавлю — первое в нашей прессе, с одним из популярных и на Западе, и в России русских людей.
В такой непростой ситуации считаю за честь оказанную мне главным редактором еженедельника «Книжное обозрение» Евгением Авериным публикацию в течение 1990 года цикла интервью под названием «Русские в Париже». Чтобы подготовить его, я провел в столице Франции в общей сложности три месяца, встречался с десятками казавшихся мне интересными людей: писателями, художниками, наследниками громких русских фамилий. Я бегал по Парижу, как загнанный. Мне хотелось успеть как можно больше. А круг знакомых русских все расширялся. Некоторым из них было уже достаточно лет, чтобы мне торопиться. Это были русские люди из первой эмиграции. То и дело я слышал: «Где же вы были лет пятнадцать, ну хотя бы десять тому назад? Вы застали бы еще очень многих». Действительно, уже нельзя было поговорить с Виктором Некрасовым, Александром Галичем, Вадимом Делоне. Уходили из жизни те, кто мог воистину свидетельствовать. Несколько раз, к примеру, я пытался договориться о встрече с Аркадием Петровичем Столыпиным, сыном российского премьера, но в последнее время он тяжко болел. И так вышло, что я оказался на панихиде по нему в храме на рю Дарю в одно из воскресений октября девяностого года. По завещанию Столыпина его хоронили духовные братья, соратники по политическим взглядам, по отношению к России — члены Народно-трудового союза. Я разговаривал с некоторыми, печать скорби была на их лицах. Кто-то снимал видеофильм, щелкали фотоаппараты. На панихиду пожаловал Его Императорское Высочество Великий князь Владимир Кириллович Романов с супругой. Я выразил им сочувствие. Небольшой катафалк увозил в последний путь человека, который много знал, многое мог рассказать. Было и горько и обидно.
В марте 1990 года скончался замечательнейший литератор, поэт, эссеист, мемуарист Кирилл Померанцев. Десятки лет почти с основания проработал он в редакции газеты «Русская мысль». Я читал книгу его воспоминаний «Сквозь смерть», вышедшую в Лондоне в 1986 году. Он вспоминает о дружбе и знакомстве с Георгием Адамовичем, Георгием Ивановым, Сергеем Маковским, Марком Шагалом, Юрием Одарченко и многими из тех, кто представлял русскую литературу и русскую культуру зарубежья.
Книга известного журналиста и писателя Феликса Медведева — о знаменитых женщинах, звездах кино и сцены, женах и музах не менее знаменитых мужчин, подругах, любовницах…. Среди героинь — Галина Вишневская, Элина Быстрицкая, Мирей Матье, Катрин Денев, Майя Плисецкая, Людмила Гурченко, Елена Образцова, Алла Демидова, Тамара Гвердцители, Ольга Кабо, Алла Пугачева, Анастасия Волочкова… Многие из них считают свои судьбы удавшимися, счастливыми, некоторые полагают, что в их жизни было не так много хорошего, не хватало любви и заботы.
В книгу вошли интервью и воспоминания, посвященные судьбам «Великих стариков» ушедшего столетия. Среди героев книги – неординарные личности, своими деяниями и судьбой вписавшиеся в историю XX века: Габриэль Гарсиа Маркес и Михаил Горбачев, Шимон Перес и Илья Глазунов, Арсений Тарковский и Курт Воннегут, Александр Есенин-Вольпин и князь Тарановский, личный фотограф Л. Брежнева Владимир Мусаэльян и племянник Николая II Тихон Куликовский-Романов… С героями книги автор встречался на протяжении нескольких десятков лет.
Екатерина Алексеевна Фурцева – единственная женщина, достигшая в СССР таких вершин власти. Она была и секретарем ЦК КПСС, и членом Президиума ЦК, и первым секретарем Московского горкома партии, и министром культуры СССР.Пройденный путь от провинциальной девчонки из Вышнего Волочка до главной женщины СССР – извилист, непредсказуем и драматичен. А ее смерть – столь загадочна, что подлинная биография сегодня уже неотделима от слухов, домыслов и легенд…Ей были присущи потрясающее обаяние и красота, удивительная способность легко заводить знакомства и добиваться задуманного.
Идут белые снеги,как по нитке скользя…Жить и жить бы на свете,но, наверно, нельзя…(Евгений Евтушенко)1 апреля 2017 года умер Евгений Евтушенко, а вместе с ним умерла и эпоха поэзии, звучавшей с трибун стадионов. Шестидесятники – особое явление в нашей культуре, их объединяло не только искусство, но и безудержная любовь к жизни, экстравагантное поведение и бесшабашные, выходящие за рамки поступки. Их личная жизнь была даже ярче, чем жизнь общественная и культурная. Евгений Евтушенко стал символом и лицом эпохи.
Эта книга имеет несколько странную предысторию. И Нами Микоян, и Феликс Медведев в разное время, по разным причинам обращались к этой теме, но по разным причинам их книги не были завершены и изданы.Основной корпус «Неизвестной Фурцевой» составляют материалы, предоставленные прежде всего Н. Микоян. Вторая часть книги — рассказ Ф. Медведева о знакомстве с дочерью Фурцевой, интервью-воспоминания о министре культуры СССР, которые журналист вместе со Светланой взяли у М. Магомаева, В. Ланового, В. Плучека, Б. Ефимова, фрагменты бесед Ф.
Андрей Вознесенский – знаковая фигура минувшего века. Вместе с Беллой Ахмадулиной, Евгением Евтушенко он принадлежал к поколению «шестидесятников», свершивших революцию в нашей поэзии. Им увлекались тысячи и тысячи, он влиял на умы молодежи своего времени. Однако мало кто знает, что по профессии он – архитектор, а вот строил поэтические дворцы. Известный журналист Феликс Медведев, близко знавший поэта как человека, был биографом поэта. Он организовывал творческие вечера Вознесенского в разных городах страны, публиковал интервью с ним, даже редактировал одну из его книг.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Дмитриевич Набоков, ученый юрист, известный политический деятель, член партии Ка-Де, член Первой Государственной Думы, род. 1870 г. в Царском Селе, убит в Берлине, в 1922 г., защищая П. Н. Милюкова от двух черносотенцев, покушавшихся на его жизнь.В июле 1906 г., в нарушение государственной конституции, указом правительства была распущена Первая Гос. Дума. Набоков был в числе двухсот депутатов, которые собрались в Финляндии и оттуда обратились к населению с призывом выразить свой протест отказом от уплаты налогов, отбывания воинской повинности и т. п.