После приказа - [38]

— Нет, я так не могу! — горячо воскликнул Глеб. — Хотя бы Турчина позовите. А лучше — всех ребят. Пусть или судят меня, или милуют.

— Добре, будь по-твоему…

Теперь понятно читателю, почему собрались водители на каменистом склоне у дороги.

— Правильно, — санкционировал собрание старший лейтенант Ломакин, когда ему доложили Березняк и Турчин, — я сам хотел это предложить. Надо Антонову мозги прочистить. Быстро, по-деловому. А то, видите ли, шутковать вздумал…

Глеб, когда ему предоставили слово, разволновался, не знал, с чего начать. Встретился глазами с Березняком. Тот явно подбадривал, мол, не робей, хлопец. И Глеб, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул:

— Мне сегодня прапорщик Березняк рассказал, как погиб его отец на войне. Грудью он закрыл молодого солдата и спас ему жизнь. А в Афганистане нашего старшину тоже боевой товарищ от верной смерти уберег. Шрам видели?.. Так? — обратился Антонов для подтверждения своих слов к Березняку.

— Знамо дело, — пробасил со своего валуна прапорщик, — точно так.

— И у нас многие парни второго года службы бескорыстно помогают нам, молодым. Мусатов, Турчин, Ольхин… Но есть типы, и вы их знаете, которые только ездят верхом, да еще гоняют.

— А конкретно, кто? — послышался насмешливый голос.

— Могу и конкретно…

И Антонов рассказал все не тая: о разговоре между Мацаем и Коновалом за скалой, когда они осквернили только что посаженную березку, невольным свидетелем чего он, Глеб, оказался. О своей стычке с ними, которая чуть не закончилась потасовкой.

— И вы поверили? — выкрикнул Мацай. — Пусть докажет…

— Не перебивай! — резко оборвал Мацая Турчин. — Нехай Антонов выскажется.

— А сейчас послушайте об их подлом замысле, чтобы меня на посмешище выставить, — перешел Глеб к последним событиям и горячо закончил: — Разве любой из вас, зная, какое дикое обвинение выставил против Ртищева Коновал, и, услышав намек Мацая на то, что с Шуркой случится самое худшее, ибо в горах все может быть, не бросился бы к командиру, чтобы это предотвратить?!

Наступило гробовое молчание. Солдаты, Березняк, Ломакин — все сидели ошарашенные.

— Ха, это же надо такое придумать! — артистически всплеснул руками заерзавший Коновал.

— Спросите теперь Ртищева. То, что я вам рассказал, подтвердить может только он сам, — тихо сказал Глеб и обратился уже к Шурке, совсем сникшему, закрывшему чумазыми ладонями свое лицо: — Может быть, сейчас, Ртищев, дойдет до тебя, наконец, какие пакости над тобой вытворялись и кто тебе настоящий друг? Или я соврал? Или ты снова захочешь мне «подставить ножку»? Да есть у тебя гордость, в конце концов?!

— Чего пристал к человеку! — прохрипел Мацай.

— Молчи, ты!.. Придет твоя очередь, — вскочил Турчин.

Он подошел к Ртищеву, присел рядом на корточки, как когда-то у завала возле распсиховавшегося Бокова, и спросил:

— Скажи, Шура, це правда? Бив тебя Коновал? Говорив, що ты специально рулил в ямищу?

Шурка утвердительно кивнул.

— А отстали вы як от колонны? Свечку меняли?

— Н-нет, не так, — буркнул Шурка, открыв красное, сморщенное лицо и шмыгнув носом. — Отдохнуть ему захотелось. Меня учил, как потом врать, чтобы не влетело…

И тогда разбушевалась среди ребят буря… Каждый хотел заклеймить позором Коновала и Мацая. В этот момент и появились гости в сопровождении замполита полка. Ломакин вскочил, начал успокаивать солдат:

— Все, тихо, погорячились и хватит! Потом разберемся…

Но лишь полковник Ильин, корреспондент из газеты и расстроенный майор Куцевалов покинули их, Турчин, как бы продолжая неоконченный разговор, заявил:

— Предлагаю Коновала и Мацая из комсомола исключить!

Голосовали они единогласно.

— Ну, наворотили дел! Пора бы двигаться, мост наведен… Что решили? — подлетел подполковник Спиваков к головной машине автороты, у которой стояли озабоченные Куцевалов и Ломакин.

— Полковник Ильин, корреспондент и прапорщик Березняк еще беседуют с людьми, да и мы вроде успокоили их, — сумрачно ответил майор. — Картина ясная. Ефрейтора Коновала и рядового Мацая необходимо отправлять под конвоем в гарнизон. Ильин считает, что надо возбуждать уголовное дело. По крайней мере, против Коновала достаточно улик.

— То, что Ильин рекомендует, мне еще надо доказать. И пока еще я командир полка! Ты сам-то что думаешь, комиссар?

— Целиком поддерживаю мнение полковника, — твердо сказал Куцевалов.

— Конечно, не мое, — усмехнулся Спиваков.

— Не на пикник отправляемся, — постарался убедить Куцевалов командира. — За рекой настоящие испытания начнутся. Лучше, как говорится, подальше от греха Коновала и Мацая спровадить.

— А кто поведет две машины с продовольствием и медикаментами, которые тоже ждут за рекой?! Да и лишние руки там не помешают, — вспыхнул Спиваков. — Ну-ка, приведите ко мне разгильдяев! — прикрикнул подполковник на Ломакина.

Старший лейтенант трусцой побежал выполнять приказание. Вскоре он подвел к Спивакову понурых Коновала и Мацая. Следом подошел Ильин, остановился, наблюдая, в сторонке.

— Доигрались, «деды» хреновы! — возмущенно начал отчитывать солдат Спиваков. — Я ведь предостерегал, что эти игры серьезные!.. Как прикажете теперь кашу расхлебывать, которую вы заварили? Рекомендуют вас под суд отдать! Что скажете на это?..