После Магритта - [4]
Телма. Но, Реджиналд…
Харрис. Нет… ты довела меня до ручки. Когда я на тебе женился, я не рассчитывал получить в придачу твою мать…
Телма (тоже кричит). Это не моя мать… это твоя мать!
Харрис (сразу же). Чушь! (Однако внезапно он садится. Спокойнее) Моя мать… высокая… аристократическая женщина, в красном плаще… и отзывается она на имя…
Телма. Это твоя тетя…
Телма и Харрис (вместе)… Джессика.
Харрис встает и тут же садится. Судя по всему, он взволнован. Он уже полностью одет. Телма складывает и уносит гладильную доску. Из ванной показывается мать, в халате или в платье, без купальной шапочки. Все так же прыгая на одной ноге, она пересекает комнату.
Мать.Лампочка в ванной снова перегорела. (Выходит через другую дверь. Харрис встает и идет к буфету, чтобы извлечь болотные сапоги. Мать возвращается, по-прежнему прыжками. В руках у нее большой войлочный мешок.) Я выпустила воду.
Харрис запихивает сапоги обратно в буфет. Он делает шаг к двери, но очень нерешительно. Потом останавливается, оборачивается и обращается к матери, которая сейчас сидит на стуле.
Харрис (довольно агрессивно). Мам, не хочешь ли чашку чая?
Старая дама потрясена предложением. Она вскидывает подбородок, потом оборачивается к Харрису и меряет его негодующим взглядом. Харрис скисает. Он поворачивается и снова направляется к ванной, и тут раздается громкий стук в дверь. Мать по-прежнему вертит в руках войлочный мешок, из которого она в настоящий момент извлекает тубу. Харрис с обескураженным видом приближается к груде мебели и начинает ее растаскивать, в то время как мать подносит тубу ко рту. Мать играет, а Харрис один за другим ставит предметы мебели на свои места. Он еще занят этим, когда входит Телма со стаканом в одной руке и цветочной вазой в другой. Поставив стакан и вазу, она помогает Харрису передвигать самые тяжелые вещи. Длинный низкий стол они помещают в центр, под люстру. За ним располагается кушетка, по бокам — кресла. Все перемещения проделываются таким образом, чтобы не побеспокоить мать, которая продолжает, сидя на стуле, играть веселую мелодию. Мать умолкает и встает лишь в самый последний момент, перед появлением в комнате полиции. Когда входят полицейские — инспектор Фут и констебль Холмс, — мебель уже расставлена, деревянный стул отодвинут назад, к стене, и все трое сидят в удобных позах. Телма курит, держа в руках стакан; тубы не видно: возможно, она скрыта за стулом, на котором сидит мать. Обстановка в комнате ничем не отличается от обычной, если не считать корзины с фруктами. Вторгшись, Фут занимает позицию справа на авансцене. Холмс останавливается в углу авансцены. Вид у него несколько растерянный, что вполне понятно.
Фут. В чем дело? Что это за дикий спектакль?
Пауза. Все украдкой осматриваются.
Телма. Противовес упал и разбился. Это что — преступление?
Фут сцепляет руки за спиной и с агрессивным видом нарочито замедленно начинает ходить мимо Холмса. Наконец он произносит сквозь зубы.
Фут. Это тот самый дом?
Холмс. Да, сэр.
Фут продолжает ходить. Харрис преисполняется готовности помочь.
Мать (неуверенно). Это ничего, что я практикуюсь?
Фут не обращает на нее внимания. Он бросает вокруг отчаянные взгляды, пока ему на глаза не попадается настольная лампа. Он застывает на месте и слегка поворачивает голову, читая надпись на абажуре.
Фут (торжествующим тоном). Реджиналд Уильям Харрис?
Харрис. Мейфкинг-Виллас, тридцать семь.
Фут. Вы говорите с офицером полиции, а не надписываете конверт. Будьте добры отвечать на вопросы в том порядке, в котором они задаются.
Харрис. Прошу прощения.
Фут поворачивается к Харрису спиной, обозначая этим, что начинает все сначала, и рявкает.
Фут. Реджиналд Уильям Харрис!
Харрис. Здесь.
Фут. Где вы живете?.. Ну вот, вы опять за свое!!!
Мать. Кто это такой?
Фут. Я старший инспектор Фут.
Харрис (с широкой восторженной улыбкой поднимается на ноги). Фут из И…
Фут (кричит). Молчать!
Фут вновь начинает ходить, почти ничем не выдавая своего волнения. На бормотание матери он никак не реагирует.
Мать. А теперь мне можно взяться за инструмент?
Фут подходит к Холмсу и негромко спрашивает.
Фут. Все точно? Вы не упоминали про фрукты.
Холмс (жалобно). Было столько всего другого…
Фут. Лучше осмотрите помещение.
Холмс. Да, сэр.
Телма, забыв о принципе невмешательства, поднимает голову и произносит.
Телма. Боюсь, здесь немного не убрано.
Фут (резко). Ничем не могу помочь. Знаете ведь, как говорят: белье должно быть свежим, ведь нельзя знать заранее, когда попадешь под машину. Так с вами и получилось.
Харрис вновь поднимается.
Харрис. Минуточку. У вас есть ордер на обыск?
Холмс замирает.
Фут. Да.
Харрис. Можно посмотреть?
Фут. В настоящий момент у меня его нет под рукой.
Харрис (недоверчиво). Вы не можете найти ордер на обыск?
Фут (ровным тоном). Когда я входил, он был при мне. Должно быть, я его уронил. Осмотрите помещение, Холмс.
Телма с широкой восторженной улыбкой поднимается на ноги.
Телма. Нет…
Фут (кричит). Спокойно!
Телма садится. Харрис садиться не желает.
Харрис. Вот что…
Фут. Нельзя ли взглянуть на вашу телевизионную лицензию?
Известная трагикомедия Тома Стоппарда – парафраз шекспировского «Гамлета», вернее, «Гамлет», вывернутый наизнанку. Мы видим хрестоматийный сюжет глазами двух второстепенных персонажей – приятелей Гамлета по университету Розенкранца и Гильденстерна. Их позвали, чтобы они по-дружески выведали у Гамлета причину его меланхолии. Они выполняют это поручение, потом соглашаются следить за Гамлетом и незаметно для себя становятся шпионами, потом – тюремщиками Гамлета, а потом погибают в результате сложной интриги, в которой они – лишь случайные жертвы.
Творчество англичанина Тома Стоппарда – создателя знаменитых пьес «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», «Настоящий инспектор Хаунд», «Травести», «Аркадия», а также сценариев фильмов «Ватель», «Влюбленный Шекспир», «Бразилия», «Империя Солнца» и многих-многих других – едва ли нуждается в дополнительном представлении. Искусный мастер парадоксов, великолепный интерпретатор классики, интеллектуальный виртуоз, способный и склонный пародировать и травестировать реальность, Стоппард приобрел мировую известность и признан одним из значительных и интереснейших авторов современности.В настоящем издании вниманию читателей впервые предлагаются на русском языке пьесы «Индийская тушь» и «Изобретение любви», написанные с присущим стилю Стоппарда блеском, изящностью и высокой интеллектуальной заряженностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Том Стоппард, несомненно, наиболее известный и популярный из современных европейских драматургов. Обладатель множества престижных литературных и драматургических премий, Стоппард в 2000 г. получил от королевы Елизаветы II британский орден «За заслуги» и стал сэром Томом. Одна только дебютная его пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» идет на тысячах театральных сцен по всему миру.Виртуозные драмы и комедии Стоппарда полны философских размышлений, увлекательных сюжетных переплетений, остроумных трюков.
Произведения Стоппарда, холодноватые, интеллектуальные, безупречно логичные, чаще всего строятся на одной абсурдной посылке. В пьесе «Альбертов мост» в основу сюжета положена нелепая ошибка, допущенная при расчете наиболее эффективного метода окраски моста. Небрежность дотошного инженера откровенно неправдоподобна, но это – чистая условность, повод к игре ума и слов, в которой Стоппард виртуоз.
Пьеса (о чем предупреждает автор во вступлении) предполагает активное участие и присутствие на сцене симфонического оркестра. А действие происходит в психиатрической лечебнице для инакомыслящих в СССР.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.