После Куликовской битвы - [42]
Обратим внимание на то, что три последних «аманата» были старшими сыновьями в великокняжеских семьях и, следовательно, прямыми наследниками родовых «столов». Василий Дмитриевич станет великим князем московским в 1389 г., Александр Михайлович, носивший кстати прозвище Ордынец[493], был старшим из здравствующих сыновей княжившего в Твери Михаила Александровича[494], равно как и Василий Дмитриевич Кирдяпа – старшим сыном суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича[495].
Надо заметить, что трое последних, так или иначе, оказались в Орде в связи с событиями 1382 г. Нижегородский князь был задержан Тохтамышем непосредственно во время набега на Москву, Василий Дмитриевич в том же году был послан в ханскую ставку отцом, тверской князь тогда же ездил к Тохтамышу с сыном и вернулся в Тверь, а Иван Михайлович был, как и прочие, удержан в Орде на несколько лет.
Следуя этой логике, рязанским заложником в Орде должен был также быть старший, а не младший из сыновей великого князя Олега Ивановича. И им, очевидно, был не Федор, а Родослав Ольгович. При каких обстоятельствах он оказался в ставке Тохтамыша неизвестно, но и для Родослава Ольговича, скорее всего, это был тоже набег 1382 г. – князь мог быть насильно удержан Тохтамышем либо во время переговоров с Олегом Ивановичем перед походом на Москву, либо каким-то образом захвачен татарами во время разгрома Рязани на обратном пути от Москвы.
Возвращаясь к Брянскому походу рязанцев 1402 г. отметим, что, учитывая серьезность операции и ее политическую значимость, коль скоро прав в своих предположениях А. А. Горский, возглавить полки должен был все-таки не младший, а старший из рязанских князей[496]
Если все вышеизложенное верно, то Родослав Ольгович только по стечению обстоятельств не сумел в 1402 г. после кончины Олега Ивановича воспользоваться правом первородства, поскольку летом этого года находился в литовском плену. При этом в Рязани он продолжал считаться князем. В московско – рязанском докончании 1402 г. Василий Дмитриевич обязуется «не вступатися» «в землю Рязанскую и во все князи в рязанские»[497], т. е. совместное владение двух сыновей скончавшегося Олега Ивановича, занявшего рязанский стол Федора Ольговича и находившегося в момент заключения договора в плену Родослава Ольговича. В интитуляции двух грамот племянника Родослава Ольговича, великого князя рязанского Ивана Федоровича на «придачи» Солотчинскому монастырю 2-й четверти XV в. имя Федора Ольговича стоит впереди имени брата,[498] но вероятно не в силу старшинства, а потому, что первый титуловался с 1402 г. великим князем, а второй после возвращения в Рязань из плена в 1405 г. просто князем[499].
Два года спустя после возвращения из Орды в Рязань, в 1407 г., Родослав Ольгович скончался[500], и это третье и последнее упоминание сына великого князя рязанского Олега Ивановича на страницах русских летописей.
Олег Иванович, первый из рязанских суверенов, носивший титул великого князя рязанского[501], был последним на Руси великим князем, известным под «непрямым» языческим именем: крестильное имя Олега Ивановича в летописях фигурирует один единственный раз, в статье о его кончине[502]. Двойное имянаречение, «княжим» («русским», «мирским») и крестильным, взятым из святцев именами в княжеской среде исчезает к концу XIII в., сохраняясь позднее только в Рязанской земле[503].
Имя «Олег» традиционно для дома черниговских Рюриковичей[504], из которого вышла династия рязанских князей. В известной степени прямым политическим предшественником Олега Ивановича надо считать его тезку, рязанского князя Олега Ингваревича, при котором «оформилось владычество Орды над Рязанью, ордынские чиновники «изочли» Рязанскую землю… была установлена татарская власть» и «как бы заново началась история Рязанской земли»[505]. От сына последнего, Романа Ольговича, погибшего в Орде, собственно и пошла династия рязанских князей[506].
Даже отрешившись от давнего спора о том, кто же из рязанских князей с именем Иван был отцом Олега Ивановича, согласимся с мнением А. Ф. Литвиной и Ф. Б. Успенского о «стратегической» подоплеке имянаречения в княжеской среде, когда «выбор имени…был попыткой задать династическую судьбу ребенка… репликой правителя, обращенной в будущее»[507]. Возможно, таким имянаречением сына рязанский князь, либо Иван Иванович Кортопол, либо Иван Александрович[508] заявил о своих династических претензиях на «черниговское наследство».
В известной мере имя «Олег» было на Руси нарицательным. В Лаврентьевскую летопись, написанную в 1377 г. в Суздале для суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича вставлены три не имеющих никакого отношения к летописному изложению известных литературных памятника, среди которых – послание XII в. великого князя киевского Владимира Мономаха дальнему предку Олега Ивановича Рязанского и его тезке, Олегу Святославичу Черниговскому. Последний, известный «Гориславич» «Слова о полку Игореве» – своеобразный антигерой сочинения, причем не только Мономаха, носитель не лучших черт нрава и характера
