После грозы - [40]

Мы бродим по улицам, прохаживаемся по набережной Темзы, посещаем Тауэр, едим в пабе. Я наслаждаюсь всем, что меня окружает, – запахами, вкусом, пейзажами. Но уже к четырем пополудни на меня накатывает утомление. Карл вздыхает с облегчением, когда я предлагаю вернуться в гостиницу.

Там мы какое-то время боремся с сонливостью, вызванной сменой часовых поясов. Заказываем еду в номер и просматриваем туристические путеводители, чтобы определить свой завтрашний маршрут. Если бы не усталость, я бы сорвалась с места прямо сейчас – огни вечернего Лондона великолепны, но на часах семь вечера и я едва держусь на ногах. И вот, полежав в теплой ванне сколько душе угодно, я наконец засыпаю в этом роскошном гостиничном номере…

Когда машина останавливается перед белым домом под красной крышей, я дремлю, убаюканная приятным солоноватым ароматом близкого моря. Карл еще не успел припарковаться, как входная дверь распахивается и появляется Бренда. Она бросается мне на шею, и этот ее порыв приводит меня в волнение. Может, это просто потому, что я приехала туда, где меня ждут?

Бренда ведет меня в дом и, едва я снимаю пальто, принимается разглядывать мой живот. Толку, правда, от этого мало – смотреть пока еще не на что. Поглаживая меня по животу, она говорит о том, как рада, что мы с ее будущей внучкой приехали в Англию, и обещает о нас заботиться. Странная вещь: с Карлом мы почти не упоминаем о ребенке, а с Брендой эта тема – везде и всюду.

Но это Карл первым предлагает матери посмотреть фотографии с УЗИ. Мы устраиваемся в гостиной и перебираем снимки, сделанные в тот благословенный день, когда моя девочка стала для меня реальностью. Кончиком указательного пальца я обвожу очертания ее тельца, как будто никто, кроме меня, не сможет расшифровать это абстрактное изображение на фотобумаге. А Бренда все твердит растроганным тоном, как и полагается любящей бабушке:

– Чудо! Настоящее маленькое чудо!

Она снова меня обнимает, и голос у нее срывается от волнения:

– Девочка! Какое счастье! Шарлотта, скажи, ну разве это не чудо?

Бренда искренне радуется, и я поддаюсь ее настроению. Да, это чудо. Я ношу под сердцем малыша. Свою доченьку.

Карл излагает свою версию событий: как мы пришли в клинику, как я сначала удивлялась, а потом плакала, какое счастливое было у меня лицо и как потом мы купили плюшевого жирафа. Мы уже рассказывали это Бренде по телефону, но она слушает как будто в первый раз и по очереди задает нам с Карлом вопросы. Она сидит рядом со мной, держит меня за руку, часто поглядывает на меня, направляет разговор так, чтобы я постоянно была в центре внимания, переспрашивает, нет ли у меня каких-либо недомоганий, характерных для моего состояния, – быстрой утомляемости, тошноты, бессонницы…

– Шарлотта в отличной форме! – подтрунивает надо мной Карл.

И рассказывает, как мы гуляли по Лондону, а я улыбаюсь, вспоминая, сколько раз он просил меня дать ему хоть чуть-чуть передохнуть. И откуда только силы брались! Я сама этому удивлялась… Мы увлеченно обсуждаем наши впечатления от Лондона, путешествие – словом, все то, что доставило мне столько удовольствия.

И вдруг я понимаю, что для меня все стало проще – жить, смеяться, чувствовать себя счастливой…

Кажется, я только успела закрыть глаза, но Бренда уже стучит в дверь и зовет меня завтракать. Оказывается, уже десять часов утра. Ну я и соня! Хотя, конечно, смена часовых поясов – это тяжело… Когда я разлепляю веки, Бренда уже в комнате. Открывает платяной шкаф, достает пеньюар с отделкой из бело-розового пуха и кладет его мне на постель.

– Это тебе, Шарлотта! Подарок…

– Эм-м-м… Спасибо.

Я испытываю смущение оттого, что она мне что-то дарит. До Рождества ведь еще целый месяц! Я сажусь на кровати, надеваю пеньюар и поглаживаю мягкий пух, а Бренда тем временем снова направляется к шкафу.

– Я кое-что для тебя купила… Хочу, чтобы ты чувствовала себя как дома.

Я встаю, подхожу к шкафу и обнаруживаю полный комплект одежды, на все случаи жизни – ночные рубашки, свитера, платья, брюки…

– Бренда! Мне столько не нужно!

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Должна же ты что-то носить.

И она поясняет, что обожает ходить по магазинам и что купила вещи разных размеров, потому что в ближайшие недели я рискую заметно прибавить в весе. Ее инквизиторский взгляд то и дело останавливается на моем животе, и мне от этого становится немного неловко.

– Бренда, я не знаю, что сказать…

– Просто скажи «спасибо».

– Спасибо!

Она ласково меня обнимает, похлопывает по спине. Голос ее срывается от волнения, которому я не нахожу причины.

– Мне доставляет удовольствие ухаживать за тобой, Шарлотта. Хочу, чтобы тебе у нас было хорошо. Чтобы ты была счастлива.

Глядя мне в глаза, Бренда объясняет: таким образом она благодарит меня за то, что я приехала, и что согласилась сохранить малыша, и что не забываю об Алексе… Она вот-вот заплачет, я это чувствую, поэтому ничего не говорю, только понимающе киваю. Ей нужно чем-то себя занять, а когда тебе грустно, лучший способ развеяться – это позаботиться о ком-то другом.

– Ты теперь для меня как дочка…

Бренда обнимает меня крепче и шепчет: Алекс был бы рад узнать, что мы с ней сдружились и я теперь не одинока. Я вздыхаю. Надеюсь, что она права и что это он, Алекс, где бы он сейчас ни находился, ввел меня в свою семью.