Сказав это, главный повернулся и пошел обратно в сторону дороги, мужчины в черном молча последовали за ним. Они опять проходили мимо палаточных каркасов, напоминавших о канувшей в небытие экспедиции. Кругом летали обрывки документов, валялись стека, ручки, карандаши, кисточки, лопатки. Солнце беспощадно пекло, разъедая желто-оранжевую почву, на многие километры простиралась пустыня, вокруг не было ни души, все вымерло в страшном Треугольнике смерти. Где-то вдали раздавались выстрелы, Тигр нес в своем потоке обрывки одежды, пластиковые бутылки, картонные упаковки. В мухафазе Багдада царил хаос, превративший когда-то цветущий край в преддверие ада, полнившееся болью и страданием.
Мужчины в черном не спеша сели в свои джипы и медленно заскользили в сторону Багдада. К колесу одной из машин прилип листок грязной скомканной бумаги. Листок с минуту повисел на колесе и, отлетев в сторону, упал на потрескавшуюся землю. Так он и лежал на обочине, покрытый пылью. Мимо пробегали бродячие собаки, проползали пауки и змеи. Птицы садились рядом, чистили крылья, клевали что-то съедобное с темно-охровой земли, потом взлетали в темно-синие небеса. Спустя час или два этот листок подняли два черноволосых мальчика, дети бедных крестьян из соседней деревни, которые шли по пустынной дороге с целью найти какое-нибудь пропитание. Мальчишки улыбались, тщетно всматриваясь в написанное, не в силах прочитать текст на непонятном языке. Помимо слов на листе были какие-то рисунки и знаки, напоминающие те, что ребята видели на старинных стенах одного из древних храмов недалеко от своей деревни. Повертев листок, мальчуганы сложили его – на всякий случай, как это бывает в детстве, когда находишь что-то необычное, – положили эту диковину в сумку из льняной ткани и унесли с собой. Это была первая страница рукописи, которую когда-то начинал писать в этом лагере Александр Телищев-Ферье. Строки были написаны мелким почерком, почти все слова перечеркнуты, над стертыми строками виднелись исправленные, едва разборчивые слова:
«Задолго до строительства башни Этеменанки в Вавилоне, когда в шумерском городе Шуруппак, расположенном на берегу Евфрата, согласно Эпосу о Гильгамеше, правил девятый из его могущественных додинастических царей, сын Убар-Туту, которого изобретатели клинописи именовали Зиудзудду, нашедшим жизнь после долгих дней, где-то на левом берегу Тигра, между Акшаком и Лараком, на северо-востоке Месопотамии, был расположен маленький город, настолько небольшой, что ни на одной археологической карте никогда не обозначался. Только однажды якобы Леонард Вулли упомянул о нем в своем дневнике как о предположении, призрачной догадке, что город этот, по свидетельствам древних торговцев, должен был находиться там в XXX веке до н. э., после чего судьба его не ясна, как судьба многих земных Атлантид, на поиски которых некоторые археологи тратят целые жизни».