Посланник - [6]

Шрифт
Интервал

– За всех так за всех! Именно это наказывали мне, провожая на наше высокое собрание.

– Кто наказывал? – любопытствует бабуся с кафедры иностранных языков.

– Женщины. Кто же еще! Я предпочитаю иметь дело с женщинами.

Чистая правда: он предпочитает иметь дело с женщинами. Кроме одной, надо полагать. На которую не смотрит, а она улыбается карими глазами и поправляет на округлой теплой царственно спокойной руке браслет в форме двухголовой змейки.

Иностранные Языки грозят пергаментным пальчиком:

– Шалун!

– А уж дед ведь! – резвится другая кафедра, математики, тоже женского пола, но помоложе.

– Дед! – не отпирается он. – Как раз от внука только что. Дары сада отвозил.

Женщина со змейкой тоже могла бы уже стать бабушкой…

– С дарами нынче не густо вроде бы?

– Смотря у кого. У меня, похвастаюсь, кое-что есть. Так называемый вениковский сорт. Слыхали о таком? Собственная селекция! – А сам понятия не имеет, ни как черенок срезать, ни где хранить, ни каким образом сделать надрез в подвое…

– Угостили бы!

Ах, как подмывает моего самозванца сбегать к машине, принести пакет и высыпать на стол – кушайте, господа! – (рука, обвитая змейкой, тоже потянется, но последней), однако быстро подавляет искус. Не из скаредности – скаредности нет в нем, этим, каюсь, я грешен, – из приверженности к порядку. Для других предназначены сегодняшние розовобокие красавцы, и другие получат их.

К конкурсным делам дары сада отношения не имеют, но Пропонад не вмешивается, страдает молча. Едва речь о нем зашла, деликатно покинул председательское место, сбоку пристроился. Пусть болтают, пусть транжирят драгоценное рабочее время – его дело сторона. Сейчас он не председатель комиссии, не адепт дисциплины, не проректор по надзору и даже не просто проректор, а рядовой соискатель.

Потупив очи, выслушивает характеристику, что дает ему как заведующий кафедрой мой дипломат. Вскользь о лекциях упоминает – лекции как лекции, вскользь о семинарах – семинары как семинары (Посланник не любит врать), зато с удовольствием распространяется о музыке.

– Моя дочь заявила не далее как сегодня, что, если выбирать между словом и музыкой, то она не колеблясь отдаст предпочтение последней. Думаете, это она так просто? Э, нет! На папочку намек. Папочка-то со словом работает.

– Все мы со словом работаем. – (Кафедра Иностранных Языков. Ну, бабуся!)

– Все-то все, но кое-кто выкраивает времечко и для иного. Для скрипки, например. Не знаю, как вы, а я завидую. В каждом из нас живет художник… – Кувшин имеет в виду? Фиолетовый, с отбитой ручкой? Или карандашный портрет женщины со змейкой, набросанный с ее высочайшего разрешения четверть века назад? (Тогда, впрочем, змейки не было.) – Короче, уважаемые коллеги, есть предложение: рекомендовать Ученому совету избрать на должность профессора… Ну и так далее. Кто – за?

Все. Все – за. А на Ученом совете накидают адепту черных шариков.

Соискатель растроган.

– Спасибо!

Не «благодарю» – обычно он говорит «благодарю», – а именно «спасибо». И таким тоном, будто скрипка в руке. Маленькая такая скрипочка, на полированной поверхности которой сияет солнце. (Как сияло оно, далекое, на том кувшине.) Вообще-то ее никто не видел у Пропонада, но и преподаватели и студенты знают: пиликает.

На законное место возвращается подпольный скрипач, строго оглядывает расшумевшуюся профессуру. Глазами – только глазами, лицо же неподвижно, как крепость, в бойницах которой ходят прицельно черные зрачки.

Стучит по столу костяшками пальцев.

– Внимание, товарищи! Прошу по существу.

На кафедре моего хлопотуна подкарауливает Стрекозка. Неожиданностей и приключений полна молодая профессорская жизнь – экий контраст с пожилым затворническим существованием! Тюремщик, однако, зря воображает, будто тихое существование это лишено разнообразия. Отнюдь! Дня не проходит, чтобы не изменилось что-либо: цвет ли шершавого, предсмертно тяжелеющего листа, под которым наливаются и твердеют в еще цепком гнездовье бледные орешки; узор ли паутины, куда угодила муха, но вырвалась, унесла ноги, хотя, кажется, не все: что-то тонко и изломанно чернеет там – оторванная лапка? Посаженная ли в прошлом веке яблоня, совсем одряхлевшая; еще одна ветка засохла – та самая, что безропотно отдала часть своей плоти для моего сада. Бой часов – и тот, если вслушаться, непостоянен. И начинает, и заканчивает, естественно, Совершенномудрый – этакая патриаршья рама из тяжелой меди, но как изменчив и прихотлив заключенный в нее узор! То писклявый Евнух выскакивает впереди Филина, то сначала Филин басит, а Евнух вторит, то разом оба – голоса накладываются, хотя один как правило чуточку сдвинут относительно другого. Полное совмещение случается редко, но случается, случается, и я предвкушаю, я подстерегаю этот момент, как глухонемая чета подстерегает, терпеливая, розовый праздник кактуса, что распускается на подоконнике среди безусых котов. Словом, скучать не приходится. Я уж не говорю о старинных фолиантах – неважно, что с виду они подчас совсем новенькие, клеем пахнут и типографской химией. Доктор, листая их, выклевывает, как воробей, мудрые мысли, за что я не осуждаю его, упаси Бог, – воробышку тоже кушать надо! – но сам равнодушен к подобным яствам. Как, впрочем, и вообще к еде. Не вкус, а слух – источник высшего наслаждения. Слух! Не тот, правда, что внимает капризному перезвону часов или воспринимает виноватый голос Стрекозки («Я домой тебе звонила»), – другой, на другие настроенный голоса. Вот бродяга Ян Чжу, соплеменник Совершенномудрого, рассуждает о смерти, которая уравнивает всех – велико ли, дескать, различие между рассыпавшимися человеческими костями, а потому живи, покуда жив, наслаждайся! – а вот грек Эпикур, слыхом не слыхавший о китайском бузотере, вторит ему чуть ли не слово в слово… Совпадения? Пусть так, но я без устали охочусь на них, я их вылавливаю и, как бабочек, нанизываю на иглу. Смею думать, что мало кто в мире располагает подобной коллекцией. (Посланник – тот собирает авторучки.) Разделенные временем и пространством, поверх наших голов ведут беседу умные люди – в


Еще от автора Руслан Тимофеевич Киреев
Неудачный день в тропиках

В новую книгу Руслана Киреева входят повести и рассказы, посвященные жизни наших современников, становлению их характеров и нравственному совершенствованию в процессе трудовой и общественной деятельности.


Победитель. Апология

Два романа, вошедшие в книгу, посвящены современности, теме нравственного становления личности. В центре романа «Победитель» — молодой ученый, размышляющий не только над сугубо специальными, но и над многими вопросами этического характера. Об ответственности человека перед самим собой и перед обществом задумывается и герой романа «Апология». Оба романа написаны в едином стилистическом ключе и представляют своеобразную дилогию.


Четвёртая осень

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пир в одиночку

Три лучших романа известного писателя Руслана Киреева впервые выпущены в одной книге к его 70-летию. Все они были напечатаны в периодике, тепло встречены читателем и критикой, удостоены журнальных премий. Роман «Посланник» (открывающий своеобразную трилогию, объединенную по замыслу автора не структурно, но внутренне) воссоздает один день нашего современника, за действиями и даже сокровенными мыслями которого наблюдает из укрытия загадочное существо, величающее себя Затворником. Завершается однотомник романом-эпилогом «Мальчик приходил».


Пятьдесят лет в раю

Роман охватывает период с 1958 года, когда в печати впервые появились стихи Руслана Киреева, по 2007-й, в котором была завершена эта книга. В ней на широком общественно-политическом фоне запечатлены события личной и творческой жизни автора, большинство из которых нашли отражения в его художественных произведениях. Теперь с их героев сняты маски, и они (вернее, их прототипы) представлены перед читателями такими, какими были в реальной жизни, под своими собственными именами. Каждому году посвящена отдельная глава, которая заканчивается «крупным планом».


До свидания, Светополь!

В свою во многих отношениях итоговую книгу «До свидания, Светополь!» известный прозаик Руслан Киреев включил повести, посвящённые землякам, жителям южного города. В этих произведениях писатель исследует духовный мир современника во всем разнообразии моральных и социальных проявлений.


Рекомендуем почитать
Пятьдесят семь видов Фудзиямы

(Из сборника "Двенадцать рассказов", Counterpoint, 1997)


Повести Сандры Ливайн и другие рассказы

Александр Кабаков – прозаик, журналист; автор романов «Все поправимо», «Последний герой», повестей «Невозвращенец», «Беглец», сборника рассказов «Московские сказки».Сандра Ливайн – американская писательница, автор сборника детективов и… плод воображения Александра Кабакова. «Моему читателю не надо объяснять, что повести Сандры Ливайн включили в книгу моих рассказов не по ошибке – я ее родил, существует эта дама исключительно на бумаге. Однако при этом она не менее реальна, чем все персонажи рассказов, написанных от моего имени в последние годы и включенных в эту книгу.Детективы Сандры Ливайн и другие мои фантазии на сиюминутные темы – две стороны одного мира».


Каспер, кот-путешественник

У него за спиной девять жизней и двадцать тысяч миль на колесах — этот кот заставил свою хозяйку поволноваться. Когда Сьюзен Финден принесла домой двух новых питомцев, одному из них не хватило смелости даже выбраться из своего укрытия под кроватью. Но совсем скоро Каспер стал подолгу пропадать на улице, и гулял он, как выяснилось, не пешком… Свою историю, тронувшую сердца миллионов людей по всему миру, кот-путешественник расскажет сам!


Минское небо

Роман «Минское небо» повествует о столкновении миров: атомно-молекулярного и виртуального, получившего в книге название «Семантическая Сеть 3.0». Студент исторического факультета Костя Борисевич внезапно обнаруживает, что он является не простым белорусским парнем, а материализовавшейся компьютерной программой Kostya 0.55. Грани между мирами в сознании парня постепенно стираются, а в водоворот чрезвычайных событий втягиваются его друзья и соседи по съёмной квартире: вечно пьяный Философ, всезнающий мизантроп Ботаник и прекрасная девушка Олеся, торгующая своим телом в ночных клубах.


Любовь со счастливым концом

Замучили трудности в общении с лицами мужской национальности? Никак не можешь завести в доме порядочное существо на букву «М»? А может быть, между вами любовь, чувства, ла-ла? Да только он предпочитает не тихо-мирно сидеть у тебя под юбкой, а только изредка туда заглядывать? И с редкостным упорством выносит твою зубную щетку из своего дома? Или тебя можно поздравить: тебе посчастливилось обзавестись новеньким мужчиной — почти без пробега или совсем чуть-чуть подержанным? И теперь ты озабочена, как бы часом не испортить свое приобретение неправильной эксплуатацией? Во всех перечисленных случаях эта книжка — как раз то, что тебе надо! Журналистка «SPEED-Info» Жанна Голубицкая утверждает: любовь по определению не может быть провальным проектом. Из любого мужчины — если уметь с ним правильно обращаться! — может получиться не только нормальный человек, но и достойный спутник жизни.


Курочка Ряба, или Золотое знамение

Курочка Ряба снесла, как ей и положено по сказочному сюжету, золотое яичко. А дальше никаких сказок — один крутой реализм, столь хорошо знакомый читателям и почитателям Анатолия Курчаткина. Золотая лихорадка по Джеку Лондону — с ночной пальбой и нападениями на инкассаторов — что ни говорите, не самый традиционный сюжет для российской сельской глубинки. Но трясет-то эта лихорадка героев вполне нашенских — сочных, гоголевских, знакомых до боли… Ни один из них не выйдет без потерь из битвы за золотые скорлупки.