Послания себе (Книга 3) - [34]

- Просто я хотел поддержать тебя, ведь ты так самозабвенно плакала, золотая муза!..

- Я никого об этом не просила. Почему ты думаешь, что это твое дело?!

Он засмеялся:

- Ох, сестренка, как же многолики вы, женщины! Иногда вы олицетворяете собой мудрость, а в следующее мгновение можете стать глупее новорожденного младенца...

- Вы с Ормоной - одна душа! - в пылу раздражения выкрикнула она, резко остановившись и повернувшись к нему. При этом нога ее неловко покачнулась на скользком краю мраморной же лестницы.

Сетен аккуратно придержал ее за руку и отвел от щек девушки сбившиеся волосы:

- Да, в этом ты не ошиблась. И, как ни прискорбно, вы с Алом - тоже... - он омрачился на одно мгновение, но тут же воспрянул и склонился перед Танрэй: - А одари меня одним-единственным танцем, сестренка!

Девушка замерла, колеблясь. В чем было дело? Играл ли он ту странную грусть? Или задумал что-то еще хуже? От Тессетена, бесспорно, нужно держаться как можно дальше, но все дело в том, что не в первый раз он так на нее смотрел. Иногда краем глаза она ловила этот взгляд в самые неожиданные моменты, когда быстрый Сетен все же успевал отвернуться или стать иронично-презрительным, как всегда...

- Почему бы и нет? - вскинув голову, дерзко спросила Танрэй. - На то и дан праздник Теснауто, чтобы все танцевали!..

Он усмехнулся и пробормотал что-то себе под нос. Если бы музыка в амфитеатре играла чуть потише, девушка, быть может, и услышала бы единственное тихое слово: "Гордячка"... Кроме того, со ступенек в свете яркой Селенио уже было видно танцующих Ала и Ормону. Конечно, он все понял... Впрочем, какое ей дело до чувств этого проходимца?!

Танцуя, Сетен был далеко не так нахален, как в рассуждениях. Он едва касался Танрэй, словно боялся повредить ее неловким движением. Он впервые коснулся ее. Танрэй видела, как он способен двигаться, и не верила, что Тессетен может быть неловким. Что же заставило его попридержать свою наглость?..

- Ты танцуешь, как сама Природа! - словно очнувшись от сна, вымолвил наконец он. - Даже больше: и Она не смогла бы танцевать лучше тебя... Знаешь, о чем я сейчас думаю?

- Ни о чем хорошем, конечно.

- Ну, это как взглянуть... Я думаю: интересно, а у нее такая же бархатная кожа на животике, как и на персиковых щечках? И еще: если взять кусочек льда и приложить...

- Сетен! - оборвала она. - Срочно обратись к Паскому! Твой случай безнадёжен...

- Вот именно... Прости, сестренка. Это всего лишь физиология. По-моему, любой мужчина, находясь с тобою рядом, через совсем малый промежуток времени обречен почувствовать себя несколько неудобно и в физиологическом, и в физическом плане. Я не виноват...

- Значит, я виновата?!

- Нет, такой тебя создала наша общая Мать, сестренка... Если ты мне не веришь, то...

Она не знала, как он сделал то, что сделал. Просто в какую-то секунду до нее дошло, насколько сильно его желание, и поразилась, что такую бурю способен скрывать и удерживать в путах всего-навсего один человек. Слава Природе, Тессетен тут же провел пальцами по ее лицу, и острое, ослепительное впечатление померкло, сгладилось, не оставив в ее душе почти ничего:

- Тебе не нужно этого знать. Прости еще раз...

Танрэй выдохнула и моргнула:

- Сетен! Если ты не прекратишь, я закончу танец не с тобой!

Его рука невольно сжала ее запястье, но ладонью другой он беспечно хлопнул себя по лбу:

- Ты опозоришь меня на все стадо... извини: племя!.. Нет, на это я пойти не могу! Закончить танец не со мной - это надо же до такого додуматься! Отрежь мой язык, сестренка, и прими его в жертву, но не бросай меня во имя нашей общей Матушки!..

Тут Танрэй не выдержала и засмеялась. За время общения с Тессетеном ее гнев, обрушившись было на него, утонул, как тот камень. Ей действительно стало гораздо легче. И не было ничего драматичного в том, что Ал не сумел избавить себя и ее от Ормоны. Все страхи Танрэй - не более, чем иллюзия и домыслы. Вот и Сетена впутала... Так ему и надо, конечно, но она-то, она-то какова! Это некрасиво, подло и недостойно для той, которая сама учит людей высокому и светлому...

Внезапно Сетен сделал эдакий пируэт и поставил ее позади себя. Это была последняя фаза танца, который они исполняли вдвоем. И, словно тень, Танрэй повторила каждое его движение, а в иные моменты чувствовала себя единым целым с ним и не замечала ничего страшного в этом человеке. Перед глазами откуда ни возьмись развернулась картинка из прошлого:

Стоя на ступенях здания института, Ал машет ей рукой, и она подходит, по дороге пытаясь угадать, что за мужчина находится подле него и, щурясь от солнца, неприятным, тяжелым взглядом рассматривает её. Если бы она увидела его неожиданно и не знала бы, что он - друг Ала, то непременно бы отшатнулась или даже вскрикнула от испуга. Лицо незнакомца было безобразным даже тогда, когда он был серьезен, а уж если смеялся...

- Знакомься, Танрэй: это мой друг, Тессетен...

Она до сих пор не могла понять, в какую минуту и что выражает его взгляд, а в тот момент ей и подавно показалось, будто этот Тессетен, лучший экономист Эйсетти, за что-то возненавидел ее и даже не пытается этого скрыть...