Послания ап. Иоанна - [67]

Разговор о «дерзновении» продолжается в стихе 15. Поскольку нам известно, что Бог слушает нас, мы «знаем и то, что получаем просимое». Особый смысл имеет настоящее время глагола получаем. Оно означает, что никакой неопределенности не существует. Мы, люди, понимаем, что просимое не может быть исполнено тут же, а лишь спустя некоторое время, но факт нашего обращения к Богу с просьбой, означает, что она будет выполнена непременно, то есть, можно сказать, что на самом деле потенциально мы сразу же получаем просимое. Доверие, с которым мы рассказываем Богу о своих нуждах, не может быть обмануто.

Наглядную иллюстрацию из Ветхого Завета ко всему, связанному с молитвой, мы обнаруживаем в Книге Пророка Даниила. Глава 10 начинается с того, что Даниилу было дано истинное и «великой силы» откровение от Бога о большой войне. Даниил описывает, как перед этим он постился, был «в сетовании», предавался молитве и спустя три недели ему в видении явился ангельский вестник. Описание этого вестника настолько похоже на описание окруженного ореолом славы Господа в Откровении 1:13–16 (равно как и то опустошительное, пугающее впечатление, которое вид вестника произвел на Даниила, столь заметно напоминает ощущения Иоанна), что многие придерживаются мнения, что это было явление Христа. Однако важнее всего, с точки зрения рассматриваемого нами вопроса, слова, произнесенные вестником: «Не бойся, Даниил; с первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить себя пред Богом твоим, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим. Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день» (Дан. 10:12–13). Ответ на молитву Даниила был дан немедленно; однако в тот момент Даниил его не воспринял. Причиной этого стала война духовных сил космического масштаба, которая велась независимо от Даниила и в которую он оказался вовлечен силой своей молитвы. Прибегая к молитве (Еф. 6:18), мы включаемся в борьбу «не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). В этом состоит одно из объяснений того, почему нам может казаться, что мы не получаем просимое, и в связи с чем можно говорить об отсроченном исполнении молитвы. Но в то же время именно мысль о том, что наша молитва может сыграть свою роль во вселенской борьбе добра и зла, должна поощрить нас в дерзновении молиться.

Теперь мы должны вернуться к стихам 16–17, которые оказывались весьма трудными для истолкования на протяжении всех прошедших столетий. Здесь, безусловно, имеются некоторые связанные между собой проблемы, и одна из них состоит в том, что именно подразумевает Иоанн под словами есть грех не к смерти (17) и есть грех к смерти (16). В первом случае Иоанн призывает христиан молиться за брата (или сестру), если они впали в грех; во втором — не делать этого. В чем разница между этими двумя видами греха? Существуют ли какие–либо отличительные признаки, согласно которым можно провести четкую грань между ними?

Традиционный подход римской католической церкви к этой проблеме состоит в том, что есть два типа греха: «простительный» и «смертный» (грех к смерти). Таковы семь смертных грехов, хотя существует церковное таинство епитимья, которая налагается священником для того, чтобы виновный даже в таком грехе раскаялся и получил возможность расплатиться за грех. В тексте Послания, однако, о таком разделении грехов не сказано ничего, не перечисляются здесь и смертные грехи. Библия, вообще говоря, рассматривает любой грех как смертный, «ибо возмездие за грех — смерть», то есть, лишение права на вечную жизнь (Рим. 6:23). Далее, в Новом Завете высказывается мысль, что никакие добрые дела не оправдывают виновного в грехе. Действительно, в этом же самом Послании Иоанн неоднократно напоминает нам, что одна лишь искупительная жертва Сына Божьего может отвратить от грешника гнев Божий (например, 2:2, 4:10), и ничто больше.

Сторонники другого подхода предлагали считать грехом к смерти лишь тот, следствием которого является смерть согрешившего в буквальном физическом смысле этого слова. В поддержку такого взгляда они ссылались на некоторые места в Библии, например, на описание гибели Анания и Сапфиры (Деян. 5:1–11), или на рассказ о человеке, впавшем в грех блуд одеяния, за что предлагалось его «предать сатане во измождение плоти, чтобы дух (его) был спасен» (1 Кор. 5:5), или на упоминание о тех, кто, оскорбляя Господа пренебрежением к Его заветам, в результате оказываются «немощны и больны, и не мало умирает» (1 Кор. 11:30). Если эта интерпретация верна, тогда предостережение Иоанна не молиться за этих людей может быть понято так, что нет смысла молиться за тех, кому все равно предстоит в ближайшее время умереть[61]. Хотя такое объяснение кажется возможным, необходимо помнить, что грех к смерти рассматривается в контексте его противопоставления жизни (речь, конечно, идет о «вечной жизни»), так что наиболее естественно было бы считать, что здесь говорится не о физической, а о духовной смерти.