Послание к Филиппийцам - [24]

Разделения в церкви характерны и для наших дней, взять ли индивидуальные разногласия и даже антагонизм внутри поместной церкви или быстрый рост деноминационных и других группировок. Снова вспоминая перечень грехов в Рим. 13:13, можно предположить, что немногие церкви сегодня сильно страдают от пьянства, сладострастия и распутства, но, к сожалению, многие из них дают приют ссорам и зависти. Действительно, мы слишком часто смиряемся с таким положением в церковной жизни. Соответственно, все мы выросли среди множества деноминаций; их названия стали частью нашего христианского словаря: я — это, он — то, она — другое. Сплетни — обычное явление. Наставляя филиппийцев, Павел помогает и нам на примере одной поместной церкви увидеть, перед чем мы стоим в местном и в мировом масштабе: две группы людей, каждая из них возвещает имя Христа, но они не едины, не могут ужиться друг с другом, разобщены.

Отрывок очень ясно говорит с нами о поведении на индивидуальном уровне. Как мы видели, ситуация была прежде всего проявлением персональной враждебности по отношению к Павлу. Как он отреагировал? С одной стороны, он никак не мог простить зависть, соперничество и эгоизм: такие вещи есть грех и свойственны тем, кто отрицает Бога, они относятся к делам плоти, являются свидетельством бездуховного христианства (Рим. 1:29; Гал. 5:19 и далее; 1 Кор. 3:3, ср. 2 Кор. 12:20). Как должен был горевать Павел, видя такие качества в своих братьях, и как страстно хотел, чтобы этого не было! Благодаря божественно ниспосланной возможности он, конечно, пытался оказать помощь этим христианам в их греховной зависимости.

Встречаясь с ними, он не сравнивал степень их посвящения со своей собственной. Он не говорил, что, будь в них больше святости, они бы не думали о нем так и причина их враждебности исчезла бы, — хотя это было бы совершенно справедливо, поскольку если бы все христиане полностью уподобились Христу, не было бы споров. Но на настоящей стадии божественного промысла это не тот путь, который ведет вперед. Когда мы увидим Его, мы будем подобны Ему (1 Ин. 3:2), но это еще впереди. Несомненно, Павел охотно признавал, что в некоторых из своих чувств по отношению к нему его недруги правы, ибо он знал о себе, что еще не «достиг» и не «усовершился» (Флп. 3:12); несомненно также, что даже те, кто любил его (ст. 17), не всегда и не во всем были любящими. Надо добиться единения христиан, устранения раздоров, несмотря на неполное согласие между ними. Павел не прощал нечестивости, но и не требовал невозможного, что, к сожалению, часто бывало в истории церкви, когда общность ставилась в зависимость от личной святости.

Есть и другой негативный момент, который дает нам возможность уяснить нечто важное: Павел не предлагает организационно решить проблему той разобщенности, которую он видел вокруг себя. Существует узкое и ошибочное представление об апостольстве (например, среди христиан католической традиции), чему нет подтверждения в Новом Завете и чего нельзя найти в этом отрывке. Павел, как пишет X. С. Дж. Моул, «очевидно, далек от мысли, что, поскольку он единственный Апостол в Риме, благодать может передаваться только через него; что его авторитет и призвание необходимы, чтобы установить подлинность учения и ввести в силу обряды» [37]. Такое несовершенное понимание сути апостольства, когда внимание сосредоточивается на вопросах внешнего порядка и на утверждении «истинности» церкви с помощью предполагаемой «апостольской преемственности», похоже, очень далеко от учения Павла. Потому что здесь у него и в мыслях нет лишить права голоса, или отлучить, или объявить недействительным служение тех, кто публично отрекся от него и решил держаться от него в стороне.

Суть понимания Павлом апостольства (см. выше гл. 2) выясняется в позитивном принципе, который он применил и которому он следовал во время своего римского заключения.

Он предлагает нам самим решать, каким образом его опыт способствовал распространению Благой вести (ст. 12), как его страдания побудили братьев смело нести Слово Божье (ст. 14), проповедовать и провозглашать Христа (ст. 15, 17–18). Павел не только одобряет их преданность Христу и их заботу о необращенных, он подчеркивает сам факт своего согласия с их проповедью и подтверждает ее своим авторитетом.

Нет истинного единства там, где нет единства в истине.

Мы должны отметить, что в этом отрывке Павла занимает не сама личность Христа, а провозглашение Христа. Существует такая вероятность, что христиане смогут объединиться в аморфное сообщество вокруг общего признания Господа Иисуса Христа. Но можно ли называть его христианским единством, если нет согласия в самой истине о Господе Иисусе Христе, а именно в том, что «Господь» указывает на Его очевидную и вечную божественность, «Иисус» — на Слово, облеченное в плоть, Богочеловека, а «Христос» — на Его служение Спасителя грешников, данное свыше? Если эти слова означают разные вещи для разных людей, то это признак их разобщения, а не единства.

Есть нечто трогательное в требовании организационного единства, которое доминирует в дискуссиях между деноминациями и к чему прилагаются усилия в течение последней четверти века. Римско–католическая церковь отказывается признавать англиканское духовенство, считая что оно находится вне предполагаемой преемственности Петра и других Апостолов; англиканское руководство настаивает на епископстве в пределах апостольской преемственности как на обязательном пункте соглашения между ними. Однако ни одна из этих епископальных деноминаций не обладает предполагаемой преемственностью в священстве, которая обеспечивает истинное внутреннее единство: каждая в равной степени представляет собой конгломерат противоречивых мнений. Единение должно быть единением в истине. И, по мнению Павла, которое открывается нам в Послании к Филиппийцам, это означает, в первую очередь, единство в истине Благой вести, единство в евангельской проповеди, единство в понимании Христа, Его личности, миссии, смерти и воскресения. Позвольте снова дать слово епископу Моулу.