Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» - [3]

Мои предтечи по материнской линии были тоже ничего себе. Один из них, Гривуар Лысоногий, прославился изобретением плотоядной розы, кусты которой, прихотливо рассаженные им на лесных тропинках, доставили немало забавных минут одиноким путникам и парным распутникам. Другой, Теймураз Многотонный, остался в истории как кровожадный маньяк. Он, загримировавшись под тихого тинэйджера, знакомился на пустырях, тёмных улицах и подозрительных дискотеках с ищущими приключений непорочными девственницами, утолял с ними похоть всех своих тринадцати чресл, а затем заставлял их заполнять бесчисленное множество журналов по технике безопасности, отчего девицы в неописуемых муках умирали. Небезызвестный Гангнус Многоначитанный, проникавший в судьбы цивилизации путем исследования собственного кала, автор нашумевшей монографии «Я как вершина истории», — тоже из моей родни.

Я рос весёлым, шаловливым, развитым мальчуганом. Мне еще не исполнилось тридцати, а я уже освоил огнеметную охоту с упреждением и часами, радуя родителей, преследовал конных рыцарей на горных дорогах. В пятьдесят я был сложён как Бог, по образу и подобию которого мы, драконы, созданы, и совершил дебютное забавное похищение (этим термином в честь Забавы Путятишны — первой жертвы первого из драконов — у нас обозначают галантные похождения). К семидесяти я скопил некоторую толику драгоценных камней, каковую спрятал в самой дальней галерее семейной пещеры и для верности устроил над ней камнепад. К несчастью, двоюродный дедушка Пролаз, отличавшийся чрезмерным нюхом и непристойной наблюдательностью, вскоре обнаружил мой склад. Пришлось убить дедушку, что, помимо прочего, оказалось весьма выгодно и в финансовом отношении. Папа и мама были восхищены моей силой и находчивостью.

В девяносто мне начали подыскивать невесту, но я грудью встал на защиту своей независимости. После долгих, кровопролитных боёв, в которых с каждой стороны пало невероятное количество орков, троллей, летучих мышей, столов и стульев, родители оставили левое крыло пещеры и подрывные намерения. Увы, в лапах отца оказалась моя детская со всеми девушками (кроме самой любимой, которую я — для верности — проглотил), поэтому пришлось пойти на переговоры. В итоговом документе, который мы подписали кровью шеф-повара, папа с мамой обязались холить меня и лелеять, а я их — горячо любить и не есть. Моя феминотека перешла в общую с отцом собственность, что вызвало заметное неудовольствие матери; по-моему, она в дальнейшем там немного подворовывала, когда ей лень было сходить за продуктами. А может, это папа перекусывал на скорую руку или кто-нибудь из кузенов?

В честь моего столетия устроили скромный, но буйный пир: мясной салат «Дары природы», сыр с консервированными русалками, танцы волкулачек на столах, игра в салочки-съедалочки с бродячими трубадурами, шоу с завязанными глазами «Попытка — не пытка» с последующими пытками проигравших, на закуску — пирог со взбитыми гномами. Каждый из приглашённых подарил мне по драгоценному камню и по принцессе в половозрелом возрасте. И хотя, когда все мы перепились коктейлем «Слеза Андромеды», родственнички растащили большую часть алмазов и сапфиров (причём многие прикарманили даже не свои подношения), но девушек-то почти не тронули, и с тех пор я всегда был удовлетворён жизнью в её сексуальном аспекте. Я даже изготовил специальный дорожный принцессер, с выложенными бархатом отделениями, кольцом для переноски на крышке и многочисленными отверстиями — для дыхания и прочих функциональных целей — и всегда беру его с собой. Он и сейчас при мне, наверху, в номере, и принцессы в полной боевой готовности. Так вот, когда праздник закончился, мамочка уединилась со мной в малой кладовой, откашлялась, вымыла лапы с мылом (я проникся серьёзностью момента), сложила крылья на спине особенно внушительным образом и заявила:

— Сын мой! Твой отец — слюнтяй и бабник (надеюсь, что не в первом, но во втором я похож на него), поэтому мне придётся поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Сынок, ты знаешь, что каждый дракон, достигший совершеннолетия, должен проделать благородный поход, иначе паломничество, по местам боевой и трудовой славы предков, а также по прочим пунктам, куда крылья занесут. Однако ты, я думаю, не имеешь представления, почему мы так поступаем. Слава Богу, мы не паладины какие-нибудь, от этой заразы у драконьей расы иммунитет. Сын, я тебе открою великую тайну, которую неисчислимые века отцы (а порой, как у нас, матери — обычно по аналогичным причинам) открывают сыновьям в их сотый день рождения. Левый (так уменьшительно-ласкательно называют меня домашние; кроме того, они именуют вашего покорного слугу Полусредним, Средним, Полом, Лёвой и Лёвушкой, Серым, Сереньким, Серёжей и еще почему-то Аликом), ты помнишь урнообразный сосуд, который мы используем как плевательницу и миску для костей? О нем и пойдёт речь.

Некогда, во времена, когда мир был ещё настолько юн, что драконов ни на одной планете не путали с бесполезно вымершими динозаврами, по заброшенной лесной дороге брёл одинокий безгрешный старец неопределенной биологической принадлежности. Давно не стриженные волосы на его боках цеплялись за колючие кусты, мускулистые руки в веснушках до первого локтя опирались на клюку из ствола бегебычьего дерева. Палка заменяла ему отсутствующую третью ногу и помогала сохранять равновесие, особенно в период цветения Жёлтой Блудожорки, к соку которой святой пилигрим был неравнодушен. Его седощавый хвост оставлял в пыли узкий извилистый след, напоминавший изречения из Боговдохновенной Книги Трёп, которая, как известно, никогда не существовала. Глаза старца смотрели спокойно и мудро, и это был поистине дар Небес существу, которое последние три с половиной сотни лет — то есть с момента рождения — находилось в состоянии тяжкого алкогольного опьянения. Странник совершал своё паломничество, ведомый инстинктивным религиозным чувством и запущенным геморроем. Он находился в благочестивых поисках страны Ых, где реки текут фруктовым йогуртом; где люди ходят в белых одеждах, а леди — без оных; где жители проводят утро по плану, день — на колёсах и расширяют души к вечеру; где креплёные напитки продают на каждом углу, весь световой день и особенно несовершеннолетним, а ночью раздают их даром, ибо если человек — или иной нетрезвомыслящий объект — приполз в такое время, значит, ему надо. И — никакого похмельного синдрома, ломки, перековки, вшитых ампул, мытья посуды и выноса мусорных вёдер!