Пощады нет - [21]

Были улицы, внешне как будто обычные, с рядами домов по обеим сторонам; а на самом деле это были — крепости, показывающие лишь свои передовые форты. Пройдя ворота, ты попадаешь в первый тесный двор, где этаж над этажом живут люди; они выставляют на окна цветочные горшки, белье развевается по ветру, в углу стоит мусорный ящик, валяются пустые коробки, в подвалы спускаются люди, они живут в утробе этого каменного мешка, женщины перекликаются из окна в окно. Широкие ворота ведут из этого двора во второй, где снова со всех четырех сторон глядят отвесные стены, раскрыты окна и повсюду — люди, люди, они спускаются по темным винтовым лестницам во двор, они сидят во дворе на стульях. Как вспугнутые крольчата носятся по дворам рои ребят. На задних дворах расположены склады и конюшни. С улицы, через ворота, проезжая насквозь дворы, тарахтят большие и малые экипажи и пролетки, кучера кричат на ребят, не уходящих с дороги. И церковь тоже вклинилась сюда, она зажата между домами. Около нее — ни травки, ни деревца, она стоит стена к стене в одной линии с мрачными человеческими строениями. Церковь заперта. Трудно себе представить, чтобы люди сидели тут на церковных скамьях и возносили свои голоса к господу-богу, восславляя его. Они замарали бы всю церковь — пришлось бы все окна раскрыть, они, наверное, никогда и не заходили в божью обитель.

Пришел, наконец, долговязый, — это был рослый и веселый парень. Рабочий костюм на Карле удивил его. Карл рассказал, что он недавно из деревни, что он хочет начать зарабатывать, но здесь, в городе, он не знает, как к этому приступиться. Собеседник Карла был человек бывалый, восемнадцати лет, он курил папиросы, свертывая их у себя на коленке, был белокур и свеж, видимо, смел и насмешлив. Звали его Пауль. Карл ему понравился. То, что Карл, деревенский житель, собирается зарабатывать здесь деньги, забавляло его. Карл рассказал ему о дяде и о том, что отец умер и что у них ничего нет. Пауль сказал, что дядьку попросту надо взять в работу. Карл пожал плечами.

Пауль работал в бойко торговавшей фруктовой палатке зазывалыщиком и продавцом. Он выполнял свои обязанности великолепно. Он выводил такие удивительные гаммы и рулады, что прохожие в изумлении начинали смеяться и останавливались. Хозяин Пауля был им доволен, торговля шла хорошо. Но Пауль, когда ему надоедало, переходил на другие рынки или же, поссорившись с хозяином и желая ему насолить, нанимался к его конкуренту — визави, чтобы посеять между ними рознь. Карл не отличался ловкостью, но был силен и устраивался там, где торговали женщины помогая перетаскивать тяжести. Зарабатывал он очень плохо, это его угнетало, он ломал себе голову, как бы выколотить побольше.

На рынках случалось много всякой всячины. Как-то подвечер Карл присоединился к большой компании мальчуганов, собиравшихся на рыночной площади одной из городских окраин. Разговор шел о том, что нужно посовещаться. Свора мальчуганов милостиво приняла к себе Карла.

— Мы идем, — сказали они ему, — к тетушке Берте.

С четверть часа они шагали по широким улицам, затем свернули на пустырь, в глубине которого строились новые дома. Пустырь был частью обнесен забором, местами порос травой, местами даже разбит на участки и засажен овощами и подсолнухами. Около каменных построек тянулись ряды бараков и шалашей. Здесь кишмя-кишело народом. Из дранки и ящичных досок воздвигались шалаши с торчащими черными жестяными шеями печных труб. Зачастую такое жилье представляло собой попросту старую повозку, колеса которой были наполовину вкопаны в мусор, составлявший здесь грунт. Парни, к которым присоединилось несколько девушек-сверстниц, миновав бараки, подошли к стоящему на отлете фантастическому строению, на котором красовалась жестяная вывеска с надписью «Отель», а ниже «Свежее пиво и чай».

К входу в «Отель» вела деревянная лестница. Наверху сидела злая плешивая собака. Но парень, собиравший у лестницы с каждого из своих спутников по нескольку пфеннигов, медленно, посвистывая, прошел мимо пса, почесав ему мимоходом шею. Очень быстро парнишка снова появился в дверях, вынырнувшая из глубины повозки женщина в отрепьях придержала пса, и компания в восемь ребят — среди них две девочки — вошла внутрь. Миновали «ресторан» — пустое низкое помещение с двумя столами и несколькими табуретками — и по досчатым мосткам, под которыми зияла яма, издававшая жуткое зловоние, прошли в узкую комнату. Это была вторая, вплотную придвинутая к первой, повозка. Одна стена этой «комнаты» прорезана была широким оконным отверстием, заклеенным бумагой. Ребята живо разместились, — кто остался стоять, кто уселся на табуретке или на край стола. Жалкая железная койка была предоставлена обеим девочкам и предводителю оравы. Первым делом закурили. Хозяйка поставила на стол несколько кружек пива и немедленно потребовала уплаты. Карл не высидел долго на этом удивительном совещании, где говорили о торговлишке, пели срамные песни, друг с другом о чем-то шептались, а вожак был поглощен своими дамами, из которых одна, устроившись у него на коленях и болтая в воздухе ногами, ссорилась с другой.