Пощадить – погубить, или Игры мужскими судьбами - [5]

– Почему в коридоре так шумно? – спросил Сашка.

Я выглянула и сразу поняла, в чём дело, но решила скрыть от него правду.

– Там одной пациентке плохо стало, – только и смогла сказать я.

– Как будто смертью запахло.

– Тебе показалось.

Я вновь вернулась к постели и положила голову Сашке на грудь. Он стал гладить меня по голове и нежно перебирать мои волосы.

– Я так не хочу тебя терять.

– Я всегда буду рядом, – прошептал он. – Ты просто поднимай почаще голову и смотри на небо. Я буду стараться тебе помогать и тебя оберегать.

А затем мы не удержались и вместе заплакали. Я никогда не видела, чтобы Сашка плакал. Мы оба понимали, что мы вместе последние часы и очень скоро счёт пойдёт на минуты. Я достала носовой платок и вытерла свои и Сашкины слёзы. Затем подошла к окну, распахнула его настежь и произнесла с блаженной улыбкой:

– Саш, смотри, какой потрясающий закат. Прямо как на картине.

Он попытался сесть, но не смог, и лишь поднял голову.

– Алина, не закрывай окно. Пусть в палате будет свежий воздух.

– А может, шампанского выпьем? – неожиданно предложила я, вновь смахнув слёзы.

– Шампанское? Откуда? – растерялся Сашка, удивленно посмотрев на меня.

– Оно в холодильнике стоит. Твои родители привезли несколько бутылок, чтобы медсёстрам дарить. Я вот подумала, а чем мы хуже?

– Ну что ж. Умирать так с музыкой и шампанским. А музыка есть?

– Музыки нет. Да она и не нужна. Давай будем слушать ветер за окном. Так как на счёт шампанского?

– Легко, – Сашка как-то нервно улыбнулся, поджав нижнюю губу. – Только я бутылку вряд ли смогу открыть. Бессилие атаковало.

– Ерунда. Я открою её сама.

Я достала бутылку из холодильника и поставила на тумбочку два больничных гранёных стакана.

– Жаль, фужеров нет, – печально заметила я, стараясь справиться с тугой пробкой.

Сашке стало неудобно, что бутылку открываю я, и он поднял ослабленные, тощие руки.

– Дай мне. Я попробую.

– У меня уже получается.

Когда пробка отлетела к потолку, я разлила шампанское по стаканам и, протянув Сашке стакан, тихо спросила:

– За что пьём?

– За последние минуты, проведённые вместе, – с болью произнёс Сашка.

– Минуты?! Может быть, всё же дни или часы? – Моё лицо исказилось в болезненной судороге.

– Минуты, – прошептал Сашка и постарался выдавить из себя улыбку, но она получилась очень несчастной.

Мы смотрели друг другу в глаза и потягивали шампанское.

– Саш, тебе страшно? – вновь всхлипнула я.

– Страшно, что я буду смотреть на тебя СВЕРХУ, но не смогу тебя больше обнять.

Осушив свой стакан до дна, я склонила голову Саше на грудь.

– Люблю тебя…

И услышала, как упал на пол его стакан…

– Нет!!!

Я схватила Сашку за руку, попыталась нащупать пульс, но его не было. Я держала его руку и долгое время не могла отпустить. На Сашкином лице застыла улыбка. Мне казалось, что вот сейчас он откроет глаза и скажет, что это просто дурной сон и мы навечно вместе. Ведь мы так долго друг друга искали и были так счастливы, когда нашли.

– Санька, дыши. Пожалуйста, дыши… – шептала я, держась из последних сил, чтобы не разрыдаться.

– Ну сделай вздох… Ради меня…

Но Сашка больше не мог ничего сделать ради меня. Он и так столько всего сделал. Всё это время он делал мою жизнь ЛУЧШЕ, СВЕТЛЕЕ и СПОКОЙНЕЕ. Я представила, как Сашкина душа сейчас отделилась от тела, взлетела и парит где-то недалеко. Мне казалось, что теперь он светится, а за его спиной выросли крылья. И было страшно, что сейчас он ими взмахнёт и улетит НАВСЕГДА.

Я не хотела даже думать, что мне теперь придётся жить одной. Мне слышался Сашкин голос, и он звал меня с собой… Каждая чёрточка на его лице была такой родной и знакомой. Я смотрела на него, не выпуская его руку, и боялась пошевелиться. На вешалке висела его куртка и шапка. Когда Сашка ещё мог ходить, он одевался и мы шли к окну, чтобы подышать свежим воздухом и поглядеть, что же делается за стенами больницы. Как правило, я садилась на подоконник, Сашка вставал рядом и смотрел на улицу, прижимая меня к себе. Мы оба верили, что он обязательно поправится.

Бережно положив Сашину руку ему на грудь, я открыла дверь палаты и бросила умоляющий взгляд на проходившую мимо медсестру. Та остановилась и с надеждой спросила:

– Всё хорошо?

– Плохо, очень плохо, – глотая слёзы, ответила я. – Сашки больше нет. Он улетел на небо. Спасибо, что вы позволили провести нам последний день вдвоём. Если честно, то в глубине души я не верила, что он последний…

На кладбище собралось много народу. Сашка был очень общительным человеком, и у него было много друзей. Люди молчали, тишину нарушали только вороны. Я смотрела на того, которого так сильно любила и всё никак не могла осознать, что его больше нет. Когда я уходила с кладбища, кто-то неожиданно взял меня за руку и я вздрогнула. Нет, я не стала вырываться и испуганно кричать. Я почувствовала родное тепло любимого человека. Я знала, что это Сашка, просто его больше не видно.

– Здравствуй, – улыбнувшись прошептала я. – Я понимаю, что ты не можешь говорить и тебя нельзя увидеть, но я знаю, что ЭТО ТЫ и ТЫ РЯДОМ. Я тебя очень ждала.

– Она сама с собой разговаривает, – послышалось за моей спиной.