Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина - [94]

Справедливости ради следует отметить, что у подобного поведения пехотинцев имелись некие «логические обоснования»: полагая, что вся мощь огня противника сосредоточивается на атакующих танках, пехотинцы считали, что гораздо безопаснее будет двигаться в атаку на почтительном расстоянии от танков. Соответственно обороняющиеся отсекали пехоту от танков и наносили тяжелые потери и оставшимся без пехотного прикрытия боевым машинам, и лишенной поддержки танков пехоте. 19 декабря 1939 г. два батальона 20-й танковой бригады, «прижавшись» к разрывам снарядов своей артиллерии, прорвались в глубину финского укрепрайона у Сумма-Хоттинен на три километра, фактически прорвав тем самым главную полосу обороны «линии Маннергейма». Однако пехота 138-й стрелковой дивизии не оказала поддержки наступающим танкам, в панике отступив под минометным обстрелом финских войск. С наступлением темноты танковые батальоны вынуждены были отойти на исходные позиции, потеряв за день боя 29 танков Т-28.

Танковые батальоны стрелковых дивизий, которые теоретически как раз и должны были стать «бронированной подпоркой» пехоты, были оснащены и подготовлены заметно хуже своих товарищей в танковых бригадах и корпусах. Вдобавок почти сразу выяснилось, что пехотные командиры вообще не очень-то хорошо понимают, что именно делать со «своими» танками. «Предприимчивые» командиры настойчиво искали новые методы применения своих танковых батальонов в соответствии с собственными воззрениями на боевые возможности танков — и находили «нетривиальные» решения, такие, как возложение на танковые батальоны задач охраны штаба, службы делегатов связи и даже подвоза дров и охраны бани…

После войны из этого были сделаны соответствующие выводы:

«…СИНИЦЫН (полковой комиссар, военком АБТВ фронта). Товарищи, считаю своим долгом на Главном Военном Совете поставить несколько вопросов об использовании автобронетанковых войск в связи с событиями в Западной Украине и борьбой против белофиннов.

Выступающие товарищи совершенно правильно ставили вопрос о плохом взаимодействии танков с пехотой. Я, будучи давно в танковых войсках, с пехотой на обстоятельных учениях ни разу как следует не взаимодействовал. Если мы хотим действительно хорошо слаженного взаимодействия танков с пехотой, то, по-моему, надо органически ввести в состав стрелкового корпуса танковую бригаду и заставить командира стрелкового корпуса учить пехоту и танки взаимодействию, и это безусловно даст эффект.

Я считаю, что танковые батальоны стрелковых дивизий в составе пятнадцати Т-26 и нескольких Т-38 себя не оправдали, ибо отсутствие базы ремонта, конкретного руководства этими батальонами со стороны общевойсковых начальников, как правило, приводило их к не боеспособности. Лишнее распыление танков без хорошего управления ими конкретных результатов не дает. Танковые батальоны в стрелковых дивизиях надо упразднить»[259].

«ПАВЛОВ (командарм 2-го ранга, начальник АБТУ Красной Армии).

Несчастная участь постигла нас в РККА — и во время любой войны постигнет — наши дивизионные танки. Вы извините меня за резкость, но я должен прямо сказать: все то, о чем заявляли, что танки надо для того, чтобы учить взаимодействию, сегодня это оказалось блефом, никакому взаимодействию не учили. Больше 7 тыс. разбросано танков по дивизиям и никакой роли они не сыграли[260]. Они были беспомощными. Батальоны стрелковой дивизии, спаренные танки Т-37 с Т-26 — организация куцая, маломощные танки Т-37 не способны ходить по мало-мальской грязи. Эти батальоны, входящие в стрелковые дивизии, никакого эффекта не дали. И пусть скажут, пусть меня поправят, если я неправильно скажу, что они чаще всего были обращены на охрану штабов полков и дивизий»[261].

Стоит отметить, что среди командиров РККА нашлись и те, кто сумел распорядиться «дивизионными» танками более грамотно. В частности, к северу от перешейка, где у финнов практически не было противотанковых орудий, даже Т-37 могли «цементировать» оборону стрелковых частей.

«Наиболее удачным применение танков в период с 30.11.39 по 27.12.39 (на фронте 163 стрелковой дивизии) надо признать использование их в районе Суомуссалми, когда танки двигаясь по льду озера, являясь как бы подвижной броневой огневой точкой, отбивали атаки противника, предпринимаемые им против наших стрелковых частей. Танки будучи защищенными от воздействия ружейно-пулеметного огня, а ПТО у противника не было, они появлялись всюду, где противник проявлял активность в наступлении» [262].

При этом все танковое «могущество» 163-й стрелковой дивизии к началу войны состояло из 14 Т-37 и пяти бронемашин.

Однако эти удачные эпизоды были скорее исключением, чем правилом. В итоге после финской войны танковые батальоны стрелковых дивизий были упразднены, а их техника и личный состав обращены на формирование мехкорпусов. Там они, как правило, оказывались в мотострелковых дивизиях — с соответствующими результатами для боеспособности последних в июне 1941-го.

Но вернемся к 39-му и проблеме номер два — разведке. Или, правильнее будет сказать к ее отсутствию. Как бы ни дико это звучало для некоторых читателей, но в декабре 1939-го, наступая вглубь Финляндии, советские командиры вовсе не предполагали столкнуться с линией долговременной обороны, что вызвало бурное выяснение отношений между начальником разведуправления Генштаба и строевыми командирами на совещании по итогам войны: почему специально подготовленные сборники развединформации не изучаются и не используются, ДОТы «линии Маннергейма» частям РККА пришлось «находить» в бою. Например, наличие мощных ДОТов укрепрайона Сумма — Хоттинен с хорошо организованной системой огня было вскрыто атакой двух танковых рот, в то время как командование 138-й стрелковой дивизии, как уже указывалось, докладывало в штаб корпуса, что