Поручик Ржевский, или Любовь по-гусарски - [20]

   - Что подруги! - возмутился Ржевский. - А обо мне вы подумали? Каково бы было мне!

   - Не дергайтесь, лежите спокойно.

   - Да я-то лежу.

   - Вот и лежите.

   - И буду лежать.

   Он поцеловал ее в плечо. Она не шевельнулась.

   - Катюша, ну что ты как неживая?

   - Поручик, вы сумасшедший. Если вы еще раз попытаетесь...

   - Милая, вы должны меня понять. Уже три дня, как я совершенно не общался с женщинами.

   - В каком смысле?

   - В том самом.

   - Значит, мне пришлось отдуваться за троих?

   - Почему за троих? За дюжину!

  

   Глава 19

   Плюньте, ваше величество!

  

   Иван Захарыч Ванюрихин, коллежский секретарь, в прекрасном настроении поднимался по ступенькам до своей квартиры на четвертом этаже. Поездка в Москву по служебным делам оказалась более чем успешной. Он даже смог вернуться домой на сутки раньше срока. "То-то семейство мое обрадуется, - думал Иван Захарыч. - Заждались, верно, папочку".

   Открыв входную дверь ключом, он на цыпочках, чтобы сделать сюрприз, проследовал до гостиной. Еще издали он услышал какой-то шум. "Катенька, цыпленочек мой, - ласково улыбнулся чиновник. - Дочку, наверно, отчитывает. Вечно у них без меня недоразумения".

   Он толкнул дверь и вошел.

   - А вот и я!

   Счастливая мина мгновенно сошла с его лица, сменившись удивленной гримасой. Его дочь, его осьмнадцатилетняя Машенька, стояла посреди комнаты в обнимку с каким-то незнакомым мужчиной. Оба были голые. До последней нитки! И Машенька еще смеялась своим заливистым, почти детским смехом, а голый господин ей подхихикивал.

   Заметив вошедшего, император Александр стыдливо прикрылся от него девушкой и в испуге крикнул:

   - Занято!

   - Как-с? - сказал Иван Захарыч, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног. - Что-с?

   - Кто дал вам право врываться ко мне без стука?

   - Позвольте, сударь, но я здесь живу.

   - Меня это не интересует. Извольте выйти вон!

   Иван Захарыч упавшим голосом обратился к Машеньке:

   - Дочь моя, что тут происходит?

   Под пристальным взглядом отца она слегка покраснела.

   - Ах, папенька, не спрашивайте.

   - Кто этот господин?

   - Мой знакомый.

   - Так-с, - сказал коллежский секретарь и, повторив многозначительно: - Так-с, - с решительным видом двинулся на них.

   Царь, сознавая всю нелепость создавшегося положения, от охватившего его смущения вел себя все более вызывающе.

   - Безобразие! - сказал он. - Я попросил бы вас, сударь...

   - Нет, это я попросил бы вас, сударь, - гневно перебил его Иван Захарыч, приближаясь со страшным выражением на лице.

   - Позвольте даме одеться. Как вам не стыдно.

   - Не стыдно. Это моя дочь, сударь. Да-с! Это моя дочь!

   Маша освободилась от царских объятий и, отбежав к дивану, где была раскидана ее одежда, стала лихорадочно одеваться.

   Александр остался один на один с ее возбужденным отцом.

   - Это моя дочь, - словно в бреду, повторял Иван Захарыч, наступая на него. - Моя! Понимаете, сударь? Моя!!

   Царь попятился.

   - Что вы, что вы...

   - Я ничего. Но это моя дочь!

   - У вас замечательная дочь.

   - Я знаю. Да-с! Она моя дочь.

   Наткнувшись задом на стул, царь сел. Чиновник был невменяем.

   - Это моя дочь, - твердил он, как заезженная шарманка.

   - Папенька! - взмолилась Маша. - Не волнуйтесь. Александр Палыч прекрасный человек. Обходительный, культурный, про Наполеона мне рассказывал...

   В глазах чиновника мелькнула искра надежды.

   - Он на тебе женится?

   Она пожала плечами.

   - Не знаю.

   Он повернулся к съежившемуся на стуле царю.

   - Вы женитесь на ней, сударь?

   - Вообще-то... я замужем... то есть женат.

   - Мать! - вскрикнул Иван Захарыч, схватившись за сердце. - Мать!!

   - Я попросил бы вас при даме...

   - Умолкните, сударь! Где твоя мать, Маша?

   - В спальне, папенька.

   - Чудесно! Мать спит, а ты тем временем... Чудненько! Превосходно! И это моя дочь! Моя дочь!.. Катя, Катенька!

   Готовый сойти с ума от растройства Иван Захарыч ворвался в спальню в тот самый момент, когда Екатерина Матвеевна впопыхах оправляла только что надетое платье. Поручик Ржевский сидел на постели, с озабоченным видом натягивая сапоги.

   - Катенька, наша дочь... - с порога выпалил Иван Захарыч, и слова застряли у него в глотке.

   - Что такое? - сипло произнес он, уставившись на Ржевского. - Катя, что здесь делает этот му... му... мужчина?

   - Не видите, что ли, сапоги надеваю, - буркнул поручик. - Не лезут, черти.

   - По... по... позвольте...

   - Мерси, как-нибудь сам справлюсь.

   - Кто это, Катя?

   Иван Захарыч моляще посмотрел на жену. Она сделала вид, что занята своей прической и не слышит.

   - Имею честь, поручик Ржевский!

   У коллежского секретаря окончательно пропал голос. Он замахал руками, пытаясь выразить свои чувства, но не находил ни слов, ни звуков.

   - Крепись, папаша, - сказал Ржевский, похлопав его по плечу. - Такую едреную красотку, как твоя жена, в чулан не спрячешь и в сундук не запрешь.

   - Перестаньте говорить пошлости, поручик, - возмутилась Екатерина. - Я люблю своего мужа. Кто же знал, что он вернется именно сегодня! Иванушка, - набросилась она на супруга, - ты же обещал приехать завтра. Что стряслось? Почему ты молчишь? Ты заболел?