Поручик Ржевский, или Любовь по-гусарски - [11]

   - Ай! Стерва, да ты какие зубы себе отрастила! А если я тебя так?

   - Ой! Не надо за палец.

   - Тогда лежите смирно.

   - Пустите! Вы просто какой-то маркиз де Сад.

   - А ну не обзываться у меня!

   - Поручик, вы об этом пожалеете.

   - Сколько таких угроз слышал, а жалеть пока не приходилось. Что же вы скукожились вся, как мумия? Не распряжешь вас никак, ваше величество.

   - Поручик, опомнитесь, я мужчина!

   - Ну, если эта мысль вас возбуждает, ничего не имею против.

   - Я на самом деле мужчина.

   - А кожа почему такая гладкая?

   - Я же бреюсь каждое утро.

   - А я предпочитаю бриться на ночь. Угадай почему, козочка.

   - Перестаньте фамильярничать! И не щекотите меня вашими усами.

   - Гусар без усов, что конь без хвоста.

   - Оставьте ваш солдатский юмор. В последний раз говорю, я император.

   - Александр Павлович?

   - Да, это я.

   - Это ваш муж.

   - Нет, это я сам.

   - А я говорю, муж.

   - Нет, это я.

   - Муж!

   - Нет, я!

   - Муж!

   - Я!

   - Муж!

   - Я!

   - Ты!

   - Я!

   - Ты!

   - Акакий, сволочь, на помощь!!

   Тайный советник, словно очнувшись от этого нечеловеческого вопля, выскочил в коридор и принялся дубасить кулаками в двери спальни.

   Но двери была заперты на замок и не поддавались.

  

   Глава 11

   Светопреставление

  

   - Ржевский, откройте! Стучат.

   - Подождут.

   - Акакий!

   - Может, мне его позвать? Акакий, третьим будешь?

   - Акакий! Акакий!!

   - Не кричите, Акакий не поможет.

   - Поможет.

   - Елизавета Алексеевна, неужто вам одного меня мало?

   - Много. Уберите с меня ваше колено.

   - А ты царапаться будешь? Будешь, говорю, царапаться, стерва? Лизка, черт тебя возьми! Ногти поломаешь!

   - Я тебе не Лизка.

   - Пардон, забыл, что ты строишь из себя мужчину.

   - Я все равно не дамся!

   - Сами возьмем. Нечего было голыми коленками дразниться.

   - А кто дразнился?

   - Не я же. Ноги, между прочим, у тебя так себе.

   - Ноги ему мои не нравятся!

   - Конечно. Будто две оглобли.

   - Думаете, ваши лучше?

   - Ты не пихайся, не пихайся. Ноги - это не главное.

   - А что главное?

   - Сейчас узнаешь.

   - Ржевский, вы поплатитесь. Ржевский, в последний раз... Пустите! Бабушка!

   - Почему не мама?

   - Мне Екатерина Великая была роднее матери. Ой, мамочка!

   - Давно собирался спросить, Лиза, что у тебя с голосом?

   - Говорю же вам, что я мужчина! Мужчина! Мужчина!!

   - Это я уже слышал.

   - Проверьте: у меня на голове парик.

   - Ну и что? Сейчас такая мода.

   - Возьмите меня за грудь.

   - Давно бы так! - Ржевский пошарил рукой по груди императора. - Ай! Что это грудь у тебя блуждает и колется?

   - Это подушечка для иголок.

   - Зачем же ты ее себе вместе с иголками засунула?

   - Это все Акакий, подлец, подстроил. Вы что не поняли? Я мужчина! У меня груди нет.

   - Как нет? А это что?

   - Но она же плоская.

   - Детей надо было самой кормить, а не раскидывать по монастырским приютам.

   - Ржевский, вы идиот, болван, скотина! - из последних сил заорал царь. - Дайте вашу руку... сейчас вы убедитесь. Вот здесь... чувствуете? Что это, по-вашему? Ну? Ну?

   - Гермафродит! - возопил Ржевский, соскочив с постели как ошпаренный.

   У императора не нашлось слов, чтобы что-либо возразить. Он чувствовал себя, как пьяная загнанная лошадь.

   - Тьфу, какая гадость! - возмущался поручик, застегивая штаны. - Какая, право, гадость... Тьфу!! Кто бы мог подумать, что супруга государя нашего - и вдруг с яйцами. Три тысячи чертей!

   Его чуть было не стошнило.

   - Зажгите свет, - еле слышно произнес Александр. - Я не супруга государя, я сам государь.

   - Да полно вздор молоть!

   - Свет! - рявкнул царь.

   Ржевский пожал плечами. Но потом все-таки зажег ночник. Тусклый свет озарил сгорбленную фигуру в женском платье, понуро сидевшую на краю постели. Это измученное круглое лицо с большим лбом, залысинами, тонкими бровями и прямым носом живо напомнило поручику портрет, что висел в Георгиевском зале. Этот человек был до смерти похож на императора Александра. И это удивительное сходство могло быть объяснено только тем, что поручик Ржевский видел перед собой оригинал.

   - Не могу поверить! - воскликнул он.

   - Откройте, пожалуйста, двери, - тупо произнес царь.

   - Что?

   - Двери откройте! - заорал Александр, тяжело вставая с постели. - Не слышите, что стучат?

   Поручик открыл двери, и Акакий Филиппыч, который как раз перед тем разбежался, чтобы вышибить их плечом, влетел в комнату и грохнулся к ногам императора. Тот с наслаждением пнул его ногой в бок.

   - Вот и вы наконец!

   - Опаздал? Ваш-ваш-ваш... - пролепетал Акакий Филиппыч.

   - Успели. Вы ведь, конечно, все слышали?

   - Нет, ни единого словечка.

   - Врете?

   - Я на службе, государь.

   - Значит, слышали.

   - Да.

   Лицо царя побагровело, сложившись в страшную гримасу.

   - В двух шагах от вас императора чуть не изнасиловали! - закричал он. - А вы и ухом не вели, чтоб вас на том свете на куличи пустили!

   - Нет, я п-подслушивал, я боялся пропустить хотя бы слово.

   - Молчать! Мемуары вздумали писать? - Царь вытер мокрый от пота лоб. - Ржевский, у меня нет сил, дайте этому супостату прикурить.