Порученец царя. Нарвский дьявол - [44]

Уверенный в своёй безнаказанности пехотинец застыл от недоумения, когда заметил, что к нему бежит и прыгает оголённый по пояс незнакомец. От удара пяткой в колено ему с хрустом вывернуло ногу, и лишь тогда он нехотя выпустил косу девушки. Та как подкошенная упала на неподвижное тело парня, а пехотинец неожиданно быстро выхватив длинную шпагу, со злобным рыком от пронзительной боли в сломанном колене, которая заставила его припадать на ногу при каждом шаге, ринулся к безоружному наглецу. Промахнувшись несколько раз, он сообразил, что натолкнулся на серьёзного противника. Опыт помог ему быстро сменить тактику – не подпуская незнакомца на расстояние нового удара, он выжидал удобного мгновения, чтобы сделать резкий смертельный выпад. Шпага была в умелой руке, и Удача быстро осмотрелся в поисках камня или палки, однако не успел обнаружить подходящих. Внезапный пистолетный выстрел изумил его не меньше, чем солдата. Свободной ладонью швед медленно коснулся тёмной дырочки во лбу, пошатнулся и опустился на здоровое колено. Меж его пальцами просочилась кровь, дыхание его сбилось, и он судорожно засипел. Вырвав из слабеющей руки шпагу, Удача толчком ступни опрокинул его на корни сосны, после чего оглянулся.

Гордой амазонкой, ничуть не смущаясь своей красивой и стройной наготы, графиня выпрямилась у стожка, за облаком порохового дыма. Она опустила пистолет дулом к земле, и восхищение женщиной волной нахлынуло на недавнего любовника. Он тряхнул головой и волосами, как будто отгонял её чары, и бросился к деревне. На услышанный выстрел, на перехват ему волком выскочил из-за толстого дерева шведский солдат, такой же матёрый, как и убитый графиней. Увернувшись от взмаха его шпаги, Удача прыгнул грудь к груди, как клыком, полоснул по горлу наточенным лезвием своей, и солдат вытаращил глаза и захрипел, не успев понять, что произошло. Подхватив и его шпагу, бессознательно содрав с него и надев шведский камзол, Удача обежал высокий кустарник и увидел за деревьями первые горящие избы.

В шведском отряде, который терзал большую прибрежную деревню, на беглый взгляд было около двух с половиной десятков опытных солдат, три унтер-офицера и старший офицер. Четверо солдат охраняли толпу женщин, детей и молодёжи, оттесняли их к корабельным шлюпам, с явным намерением вывезти кораблём для поселения на другой, шведский берег, остальные грабили и поджигали всё, что им подворачивалось. Сам трёхмачтовый корабль, который привёз солдат для разорения и опустошения русского берега, застыл в утреннем безветрии на расстоянии полутысячи шагов от берега, погасив серые паруса и спокойно дожидаясь возвращения отряда с захваченными животными и пленниками.

Почти треть солдат суетилась вокруг избы с краю деревни. Из неё доносились лязг клинков, яростные проклятья. Двое зарубленных саблей шведов были оттащены от сорванных дверей, а возле сидящего на земле с простреленным навылет плечом опустился на колено товарищ, делал скорую перевязку. Трое солдат с горящими пучками соломы в руках бежали туда от соседних пылающих изб. Они подожгли соломенную крышу, и она сразу же запылала. Огонь скоро расползался по ней, охватывал со всех сторон. Лязг в избе прервался, из дверного проёма отступили один за другим двое пехотинцев, задний хромал, держался ладонью за рану на бедре, от которой по штанине расширялось липкое пятно крови. К ним присоединился унтер-офицер, и они стали полукругом в настороженной готовности больше никого не выпустить наружу. Остальные рассредоточились под окнами, у одного в руках был мушкет и тлеющий фитиль. Они будто обложили берлогу и выкуривали огромного медведя.

Чтобы не вызывать подозрений, Удача выбежал из леса молча, с холодным бешенством в глазах устремляясь к этой избе, догадавшись, что именно в ней был его друг. Шведский камзол на нём обманул солдат, они не сразу обратили на него внимания. Двоим у распахнутой двери это стоило жизни, он проткнул из, как цыплят на вертел, разом обеими шпагами. Лишь уже раненый в бедро успел шарахнуться от избы, благодаря чему, отделался рассечённой спиной.

– Сашка?! – закричал Удача в дверной проём, изготовившись отбиваться от нападения сбегающихся от окон противников.

Верх горящей крыши провалился внутрь, и вместе с повалившим оттуда густым дымом, как будто выбираясь из преисподней, на пороге возник казак. Рубаха его была изодранной, иссечённой и окровавленной, пораненные руки сжимали измазанные своей и вражьей кровью саблю и кинжал. Он пошатнулся, когда размахнулся для броска кинжала, и кинжал, мелькнув навстречу пехотинцу с мушкетом, который выскочил из-за угла избы, попал не в грудь, как он рассчитывал, на полклинка впился тому в локоть и распорол предплечье до кости. Солдат взвыл и выронил мушкет. Удача отбивался от четверых, оттягивал их от друга.

– Уходи в лес! – закричал он казаку.

Опираясь об источающие дым брёвна избы, казак послушно заспешил к ближайшим деревьям, и вдруг за углом дома шпага на выпаде пронзила его под ключицу. Он устоял на ногах, попытался развернуться и рубануть унтер-офицера, который подстерёг его, но тот выдернул шпагу и пронзил уже сердце. Туман начал заволакивать рассудок Удачи, когда он это увидел. Неистовая жажда мести и убийства хлынула в голову, оголила и обнажила чувства и ощущения дикого зверя. Он отдался превращению себя в сгусток нервов, прочувствовал себя королевской коброй и бросился на врагов, вмиг отвечая на малейшие движения противников, сам же не совершая ни одного лишнего и бесполезного.