Португалия, Апрель - июль 1976 - [22]

Луиш повез меня в район "Байро Альто". Это лиссабонская "флит-стрит", здесь расположены многие ведущие португальские газеты, здесь в маленьких кабачках собираются журналисты - своего рода открытый пресс-центр. Зашли в ресторанчик "Нова примавера", к быстрому и веселому Жеронимо. "Пеш кабеш" рыба в уксусе и "козидо-э-португезо" - мясо с овощами: невероятно вкусно, и уж этого-то не попробуешь ни в одной стране мира - Португалия, так же как Испания знает толк в еде, в и н т е р е с н о й еде. Ресторанчик маленький, выложен изразцами с пословицами и поговорками (сразу вспомнил Мадрид, старые улочки "Каса Андалусия"). Надписи здесь, однако не так фривольны, как в Испании, больше назидания: "Хорошо делает тот, кто делает", "Кто дает в долг беднякам, тот дает богу", "Кто командует в доме? Она. А ею? Я", "Фальшивый друг - самый худший враг".

Приехала жена Луиша, Роза Нери Нобре ди Мелу, подарила мне книгу: "Женщины португальского сопротивления". (Попрошу Юру Бегишева прочитать - написано это по горячим следам событий, как только революция открыла доступ к архивам ПИДЕ, а узники охранки вышли на свободу).

Мы не успели кончить наш обед: прибежал коллега Луиша:

- Взорвана бомба в кубинском посольстве, двое убитых, раненые...

Луиш аккуратно сложил бумажную салфетку, закурил:

- Если это сигнал - тогда н а ч н е т с я на севере.

Через час я выехал на север.

Чтобы читателю стало понятным, почему Луиш сразу же сказал о севере, как наиболее "опасном" районе страны, приведу запись беседы с Жао, профессором, беспартийным интеллигентом, который тяготеет к левым.

- Если разделить Португалию на ведущие географические округа, то наиболее показательным будет крайний север - от Браги и выше в горы. Там живет около семисот тысяч. Компартия фактически в подполье.

- Об этом известно правительству?

- Да. Я понимаю твой вопрос, но форсировать события сейчас нецелесообразно, ибо там, на крайнем севере, господствует "португальская армия освобождения" - чисто фашистская организация, которая была создана уже после ухода Спинолы. "Армия освобождения" даже Спинолу "бранит" за то, что он слишком левый, а Каэтану обвиняет в мягкотелом либерализме: "только поэтому к власти и пришли левые". Формально эта организация - в подполье, однако фактически господствует на крайнем севере вместе с вполне легальным СДЦ социально-демократическим центром. Чем это объясняется? Крайней неграмотностью населения. Люди там не умеют ни читать, ни писать, в домах нет ни газет, ни телевизоров, никто не знает, что происходит в стране.

- Каково обязательное образование в Португалии?

- Четыре класса. Не только на севере, а во многих деревнях и маленьких городах центра и юга Португалии люди не то что о Хельсинки или Токио ничего не знают, - даже о том, что такое вторая мировая война не слыхали. Они просто не знают словосочетания "вторая мировая война". Они слыхали о словосочетании "великая война" или "большая война". Но это - другое. Так называют там первую мировую войну, в которой мы принимали участие. Даже португальские солдаты, молодые ребята, которые окончили четыре класса, не знают, что такое вторая мировая война. Кстати, важная закономерность: у нас солдаты служат там же, где были мобилизованы. Офицеры практически сами себе выбирают место службы и стремятся выбрать тот район, где у них родня, знакомства. Отсюда - весьма сильно движение сепаратизма.

Далее - просто север. Это - Порту, промышленный центр. Там социалисты являются, видимо, самой крупной партией. А рядом, в городах Браганце и Шабесе опять-таки совсем иная ситуация - полная темнота.

Объяснение темноты: на севере до сих пор существует полуфеодальное хозяйство, некая форма общины. Крестьяне живут в горах, держатся за клочок земли и не хотят спускаться в долины. Почему? Потому, что сильна национальная память - еще до нашей эры, по здешним долинам шли войска варваров, легионы римлян, пыльные колонны карфагенян. Местные жители уходили в горы, спасаясь от завоевателей. И хотя со времен Наполеона по здешним долинам никто из завоевателей более уже не проходил, до сих пор крестьяне не хотят вернуться, хотя государство - практически бесплатно - предлагает им землю, причем гораздо лучшую, чем сейчас они имеют. Теперешний крестьянин, конечно же, и не знает, что когда-то, кто-то проходил по долинам, но он убежден, что живет лучше, чем в Лиссабоне или другом городе, где свобода, безверие и проституция растлевают нравы, где есть такие гнусные развлечения, как театр и кино. Там не знают, что такое мясо, - за него не борются, едят картошку; не слыхали, что такое теплый клозет или ванная, - и не мечтают об этом, ибо мечтать можно только о том, что п р е д с т а в л я е ш ь. Люди живут в доме из камней, несколько семей в одной комнате - они не знают, что существуют иные жилища, поэтому лучшего жилища и не требуют: лишь сравнение - стимулятор желания.

Еще одна закономерность: именно с севера большинство людей раньше уходили по приказу короля открывать и завоевывать новые земли. Теперь большинство народа с севера составляют экономическую эмиграцию: едут во Францию или ФРГ на заработки. Но даже там, за границей, северяне живут общиной, по своим законам, в наихудших условиях, прямо-таки в курятниках; берегут каждый пфенниг, чтобы вернуться на родину с машиной. Это - мечта каждого горца. Хоть на бензин нет денег, - в Португалии самый дорогой бензин в мире, - но все равно машина стоит рядом со средневековым каменным домом-уродцем. Что ж делать такому бедолаге? Работать на хозяина, б е з р о п о т н о работать, ибо хозяин д а с т еду, а там, глядишь, подкинет и на бензин, чтобы прокатиться в гости к родне.