Портреты без рамок - [31]

Однажды на студию пришел Нижинский, великий артист русского балета. «Он был серьезен, красив… глаза смотрели грустно, он походил на монаха в мирской одежде… Всю съемку просидел сзади камеры, наблюдая за мной; эпизод, по-моему, был очень смешной, но он ни разу не улыбнулся. Вокруг все покатывались со смеху, а Нижинский все мрачнел и мрачнел. Перед уходом он подошел ко мне, пожал руку и своим загробным голосом сказал, что моя игра ему очень понравилась и он хотел бы, если я не возражаю, прийти еще. «Конечно», — ответил я. Целых два дня он печально наблюдал за моей работой. Наконец мне пришлось сказать оператору, чтобы он не вставлял пленку в аппарат: я был уверен, что скорбь Нижинского сведет на нет все мои усилия выглядеть смешным. Он, однако, каждый раз в конце рабочего дня говорил мне комплименты. «В комедии вашей очень много от балета, — заявлял он. — Вы прирожденный танцовщик».

Я еще ни разу не видел выступления русского балета… и вот — приглашен на утренний спектакль… Много актерской игры и совсем мало танцев. Но как только появился Нижинский, я не мог взгляд оторвать от сцены. Мне приходилось встречаться с гениями, и Нижинский был одним из них. Он завораживал, он был богоподобен, мрачное настроение, в котором он пребывал, говорило о существовании иных миров: в каждом движении — поэзия… Через полгода Нижинский сошел с ума. Я невольно стал свидетелем того, как тонко чувствовавший человек постепенно уходил из истерзанного войной мира в мир собственных мечтаний «.

Время отсчитывало свое, контракт с «Мьючуэл филм» подходил к концу — Чарли принял решение купить участок земли и построить собственную студию. В это время деловая ситуация в Голливуде складывалась таким образом, что над актерами нависла серьезная опасность попасть в полную зависимость от продюсеров, недовольных растущей популярностью своих подопечных, популярностью, которая вынуждала платить им астрономические гонорары. Предполагалось образовать крупные киноконцерны, которые бы держали под контролем положение на кинорынке. Узнав об этом, Чаплин и его друзья, чтобы припугнуть своих хозяев, сначала в шутку заявили о намерении создать собственное дело, придумали даже название, нового кинообъединения — «Юнайтед артистс». Идея, однако, оказалась нешуточной. Ее мгновенно поддержали, к изумлению актеров, киноадминистраторы, предприимчивые профессионалы почувствовали выгодное дело.

«Среди продюсеров, которые выразили желание присоединиться к нам, был Адольф Цукор, президент и основатель «Парамаунт»… яркая личность, милый малыш, выглядевший как Наполеон… «Вы имеете полное право, — говорил он, — получать доходы от своей работы, вы же художники! Вы же творцы! Люди идут, чтобы увидеть вас. То, что им решили открыть собственное дело, — замечательно, аналогов здесь в нашем бизнесе нет, но… вам необходим менеджер. Вы народ творческий в своей области, я в своей. «Так чего же мы думаем?» Продолжая в таком же духе, стараясь увлечь нас, раскрывая свои планы, в перспективе он видел слияние кинотеатров и студий… «И не считайте, что я ваш враг, — продолжал он. — Я друг, товарищ художника. Кому вообще все эти идеи пришли первыми в голову? Кто уничтожил жалкие кинозабегаловки? Кто создал комфортабельные залы? Я, именно я построил великолепные кинотеатры, поднял цены на билеты и, в конечном итоге, дал вам возможность получать за картины огромные гонорары. А вы, вы, неблагодарные, хотите распять меня!» Цукор был одаренным бизнесменом и неплохим актером. Он создал самую большую сеть кинотеатров в мире. И, тем не менее, поскольку он хотел получить значительную часть акций нашей компании, из этих переговоров ничего не вышло».

Забегая вперед, скажем, что поначалу дело продвигалось нелегко — новое предприятие давало убытки. Не сколько лет компания работала в долг. Чаплин вынужден был выполнять обязательства по контракту с «Ферст нешнл», и хотя его партнеры, Фэрбенкс, Пикфорд и Гриффит, делали, казалось, невозможное, лишь с выходом на экраны чаплинской «Золотой лихорадки» (1925) все образовалось. Бунт художников против бизнесменов почти удался, какое-то время их действия можно было даже считать удачной деловой операцией. Акции актеров вообще повышались (это было почти как сегодня, когда гонорары звезд исчисляются миллионами). Голливуд из маленького глухого поселка стремительно превращался в кинематографическую столицу Америки. Воздух Калифорнии был полон романтикой больших дел и просто романтикой.

В гостях у продюсера Сэма Голдвина Чаплин познакомился с актрисой Милдред Харрис. Вскоре они поженились. «Я испытывал смешанные чувства. Как будто сам себя загнал в ловушку, обстоятельства этою казались глупыми, действия скоропалительными — союз наш был почти случайным. Но я всегда хотел, чтобы у меня была жена, а Милдред так молода и красива, ей едва исполнилось 19, и хотя я был на десять лет старше, полагал, что все образуется. А для нее замужество стало приключением настолько увлекательным, как если бы речь шла о победе и конкурсе красоты. Это было так похоже на то, о чем она читала в книжках. Чувство реального у нее полностью отсутствовало. Когда я пытался серьезно говорить с ней о наших планах, она не обращала внимания…» Через год родился ребенок, но прожил только три дня. После этого наступило отчуждение. Виделись они редко. Чаплин снимал новые фильмы, Милдред была занята на студии «Метро-Голдвин-Майер». Свободное время она проводила у сестер Гиш, он — у Фэрбенксов. Наконец было решено развестись, расстались они друзьями, но Милдред без стеснения изложила все их семейные проблемы репортерам, которые, конечно, только этого и ждали. Подогревать страсти пресса умела: в результате развод по обоюдному согласию (когда бывшая миссис Чаплин становилась обладательницей капитала в более чем сто тысяч долларов) ее не устроил. К тому же в дело вмешалась компания «Ферст нешнл», у которой возникли разногласия с Чаплином в связи с гонораром за картину «Малыш». Чтобы закончить монтаж фильма, который мог принести ему полтора миллиона, Чарли пришлось уехать из Калифорнии в другой штат, скрываться от судебных исполнителей, нанятых «Ферст нешнл», администрация которой теперь вела нечестную игру, подключив к делу и жену актера. Но все утряслось, сначала он договорился со студией, потом получил развод. Жизнь продолжалась. На какое-то время он вновь оказывается на восточном побережье.