Портрет уважаемого человека - [52]

Я ответил, что ее работа нисколько мне не мешает, и вдруг решил взять быка за рога.

— Вы знаете, что побудило меня?

Она ниже склонилась над пяльцами, будто была в чем-то виновата. Лишь после некоторого молчания она совсем тихо спросила:

— Вам очень тяжело?

— Ну нет, особенно близко к сердцу я это не принимаю!

— Надеюсь! — быстро воскликнула она, на миг взглянув на меня. — Дело того не стоит!

Вероятно, она испугалась, словно сказала что-то неприличное или выдала себя, но только она вновь покраснела и после этого уже боялась произнести хоть слово. Некоторое время мы сидели молча. Принесли чай, я помешивал его ложечкой, а Мелани прилежно вышивала. Я смотрел, как она, поджав губы и прищурив глаза, клала изящные стежки, как она откусывала конец нитки, как вдевала в иголку новую. В глубине души я не мог не смеяться при мысли, что эта жалкая старая дева после смерти отца унаследует огромную фабрику.

«Мог бы я ужиться с такой особой? — спрашивал я себя и внимательно присматривался к ней. — Что ж, — должен был я признать, — это было бы не так плохо, имея в кармане деньги Гассера. При таком условии можно найти на стороне полное возмещение тех радостей, которых не получаешь в браке. Черт возьми, стоило бы попробовать! А пошла бы она за меня, если бы я был холост?»

Уже много раз я замечал, что она неравнодушна ко мне, и вдруг мной овладело желание повести игру с этой невзрачной маленькой женщиной и посмотреть, как она будет себя держать.

Я встал, подошел к ней сзади и, немного нагнувшись над ее плечом, сказал:

— Как красиво вы вышиваете!

Ее щуплая фигурка съежилась еще больше, и она подняла плечи, как ребенок, ожидающий удара.

— Это будет скатерть, — тоненьким, тихим голоском пролепетала она.

Я положил руку ей на плечо так, что мои пальцы охватывали ее шею, и произнес медленно и выразительно:

— Мне нравится смотреть, как вы работаете.

Ее пульс бился быстро и неровно, я чувствовал это по шейной артерии. Она не шевелилась и храбро пыталась продолжать вышивание. Но рука у нее так дрожала, что не могла сделать ни одного стежка.

— Продолжайте, — сказал я, испытывая жестокое удовольствие.

Мелани сделала еще одну попытку, но безуспешно. Я вдруг заметил, что она вся дрожит, и услышал ее всхлипывание.

— Не надо этого делать! — прошептала она.

Испуганная, трепещущая от волнения, Мелани внушала мне жалость. Отпустив ее шею, я стал перед ней и взял ее за руку, в которой она все еще судорожно сжимала иголку.

— В чем дело, Мелани? Что с вами? — спросил я.

В первый раз я назвал ее по имени, и притом совсем не намеренно. Но для нее это значило очень много, и, пока я держал ее руку в своей, слезы бежали по ее бледным щекам. Некоторое время я безмолвно смотрел на нее; она тоже не решалась пошевелиться. Вдруг в голове у меня снова пронеслась мысль об огромном богатстве, которое должно было достаться ей по наследству, и я мягче, чем это мне свойственно, сказал:

— Я не хотел сделать вам больно, Мелани. Простите меня!

Не поднимая глаз от пяльцев, она ответила:

— Вы женаты. Об этом мы никогда, никогда не должны забывать!

Она быстро поднялась и, не добавив ни слова, в большом волнении выбежала из комнаты.

Тогда я даже не нашел смешным, что у Мелани явилась нелепая мысль, будто она может хоть на миг заставить меня забыть Бетти или какую-нибудь другую женщину. Я уставился на дверь, за которой она исчезла, и вдруг осознал, что от меня одного зависит стать хозяином этого дома. Заботы, так угнетавшие меня, когда я пришел сюда, развеялись. Я подошел к окну и стал смотреть в сад. Сквозь деревья просвечивало белое здание фабрики. Словно широкие ворота вдруг распахнулись на моем пути. «Все это, — говорил я себе, — может стать твоим, стоит лишь захотеть!» Эта мысль захватила меня целиком, потрясла и в первый раз показалась мне чем-то большим, чем игра несбыточной фантазии.

Через некоторое время Мелани вернулась. Она овладела собой, и лицо ее стало непроницаемым.

— Я сообщила отцу, что вы здесь, — сказала она, избегая моего взгляда.

Вскоре появился Гассер.

— Привет! — крикнул он еще с порога. — Провалились?

Я подал ему руку и рассмеялся так непринужденно, как не мог бы рассмеяться всего час назад.

— Да, — ответил я, — но это ничего не значит.

— Отец, может, и ты выпьешь чашку чаю? — спросила Мелани.

— Глупости, бабье питье! — ответил он, не взглянув на дочь. — У меня мало времени, занят по горло. Но я все-таки рад, что вы заглянули к нам.

Он грузно опустился в кресло и закурил сигару. Мелани принесла пепельницу и снова села за пяльцы. В то время как Гассер говорил, бросая по своему обыкновению короткие, отрывистые фразы, я покосился на Мелани. Присутствие отца совершенно успокоило ее, и она теперь снова прилежно клала стежки.

— Очень хорошо, что вы провалились, — сказал Гассер. — Очень хорошо!

— Но почему же?

— Так оно лучше. Вы увидите, что старый Гассер прав. Вы только погодите! У меня кое-что намечено для вас. Вы только погодите!

— Что же это? — спросил я.

— Погодите! Придет час, я скажу. Не сегодня.

Мы еще поговорили о том о сем. Потом Гассер встал, собираясь уходить. Я тоже встал и попрощался. У меня не было желания оставаться с Мелани. Однако в моих мыслях и чувствах была такая путаница, что я не хотел показываться на глаза и Бетти. Поэтому я сначала отправился в отдаленный кабачок и за стаканом пива все спокойно обдумал. «Совершенное безумие рассчитывать, что я когда-нибудь смогу жениться на Мелани», — говорил я себе. И все же я не мог не признать, что в жизни безумное часто бывает нормальным.