Портрет супруги слесаря - [12]

Бонике и вовсе было не до разговоров. Ей хотелось на улицу, а хозяйка так активно занялась собой, что на нее никакого внимания не обращала. А на улицу требовалось с каждой минутой все сильней. Поэтому собачонка сначала просто крутилась возле хозяйки, потом начала повизгивать и бегать к прихожей, а потом и вовсе – уселась перед дверью, задрала голову и протяжно, горько завыла.

– Мне кажется, она гулять хочет, – догадалась Маша. – Ее сегодня вечером еще не выводили. Только мы все равно не успеем.

– Действительно, – быстро согласилась Валентина, надела свой пуховик, влезла в сапоги и схватила на руки собачку. – Все, Машенька, мы готовы.

У невестки из рук выпал сапог.

– Мы?! То есть… Боня тоже с нами едет? В «Пингвин»?

– Госсыди! Ну что такого-то?! – изумилась дама с собачкой. – В Европе уже давно никто без собак в ресторанах не появляется, я по телевизору видела. Одевайся скорее, нам еще Бонику выгулять нужно. Да! И не зови ее Боней! Я столько раз напоминала – она же не дворняжка тебе какая-то, а благородных кровей.

Еще минут двадцать понадобилось, чтобы Боника вдоволь нагулялась, и только после этого женщины направились в «Пингвин».

– Мама, уберите Боню… Бонику с руля, – нервничала Маша. – Она мне мешает.

– Не вредничай, Машенька, – не особенно прислушивалась Валентина. – Вот Моня всегда ездит с Боникой на руках. И ничего! Он ей не мешает. Собачка просто запоминает дорогу.

Маша тяжко вздохнула и скинула собачку со своих колен.

– Маша! Что с Боникой? – тут же встрепенулась Валентина Адамовна. – Отчего она упала?!

– Ничего страшного, – пожала плечом Маша. – Она просто рассмотрела панель управления и пошла изучать педали.

Свекровь поджала губы, схватила собачку с пола и посадила себе на колени.

– Ничего, Боника, мы потом попросим Моню, и ты снова будешь сидеть за рулем, – бормотала она. – Если наша Маша…

– Скажите, – вдруг прервала ее невестка. – А почему вы Боньку только Боникой зовете, а Мефодия Сидоровича Моней? Мне кажется, ему обидно.

– Будешь задавать много вопросов, я тебя вообще Марусей звать буду, – проворчала Валентина Адамовна.

Маша пожала плечами. Марусей? Ну и что? Ей даже нравилось, когда Володя звал ее Марусей. И все же непонятно, как можно так любить собачонку и при этом совсем не обращать внимания на собственного мужа? Она б так не смогла.

– Испугалась? – пошла на мировую Валентина. – Не бойся, чего ты? Я ж понимаю, я не буду тебя Марусей звать. Тем более что у меня раньше кошка была Маруська. Зачем же?

К «Пингвину» дамы подъехали в некотором напряжении. Боника снова пыталась залезть на колени к Маше, и та старалась незаметно ее спихнуть. В результате на колготках, как это обычно и случается, сразу же появились довольно заметные затяжки.

Валентина же Адамовна, видя недовольное лицо невестки, корила себя за несдержанность. Ну зачем она ей сказала, что будет звать ее кошачьим именем? Как неудобно получилось…

Дамы подошли к стеклянным дверям кафе.

– С животными не пускаем, – хладнокровно преградил путь в заведение здоровенный парень.

– А кто здесь животное? – искренне возмутилась Валентина. – Кого из нас вы назвали животным? Да я вам в матери гожусь, а вы ругаться вздумали?

– Я не вас, я вот эту собаку, – ткнул пальцем детина прямо в бок Боники. – Вы проходите, а она пусть на улице сидит.

– Сам-то чего-то на улице не сел! – начала уже накаляться Валентина, но ее за рукав потянула Маша.

– Мама, смотрите!

Маша заглядывала куда-то за спину детины, в зал, и что-то там ее сильно расстроило, потому что у девушки тут же на глаза набежали слезы.

– Ну что? Довел девчонку до слез? – рыкнула Валентина и залепетала Бонике в мохнатое ухо: – Боника, здесь такая отвратительная забегаловка, я просто не могу тебя туда взять! Маленьким собачкам это может испортить психику.

– Мама! Ну пойдемте же! – торопила Маша.

– Да! Но сначала надо посадить Бонику в машину! – упиралась свекровь.

– Она мне всю обивку обгрызет!

– И что же делать? – вытаращилась Валентина. Но, правда, долго не думая, тут же сунула свое сокровище детине в руки и, пока тот ничего не успел сообразить, ринулась в зал.

В зале, за столиком возле окна, сидел Мефодий Сидорович. Сидел, как и предупреждала неизвестная доброжелательница, не один, а в компании пышной блондинки. И эта блондинка вела себя несколько фривольно. Она нежно брала руку мужчины и страстно ее прижимала к своей груди.

– Нет, вы только посмотрите, что она делает! – кипела от негодования Маша. – Ведь видит же, что Мефодий Сидорович упирается, так все равно тянет! Никакой совести!

– Миленькая моя, если б у тебя протекал кран или, еще хуже, треснул унитаз, ты бы тоже про совесть забыла.

Женщины стояли на входе в зал, но парочка за столиком их все еще не видела.

– Давайте сядем вот сюда и понаблюдаем, – быстренько утянула свекровь за ближайший столик Маша. – Какое бесстыдство! Так откровенно добиваться любви!

– Марья, когда у тебя три недели нет душа…

– Мама! Ну при чем здесь какой-то душ?! – взорвалась уже невестка. – На ваших глазах уводят вашего же собственного мужа, а вы про какой-то душ! Ясно же – она ему в любви признается, а вы…