Портрет с пулей в челюсти и другие истории - [7]

На портретах у всех троих седые бороды, грустные глаза и рассеянный взгляд. Возможно, потому, что неохотно оторвали взор от раскрытых книг. Однако графиня могла повстречаться с ними раньше, когда бороды у них были черные, а глаза веселее…

Но ни с магидом из Дубно, ни с Соломоном Дубно она не встретилась. Первый родился незадолго до ее кончины, второй – после. А вот Йонатану Эйбешицу, когда графиню заключили в башню, было двадцать шесть лет…

Значит, Йонатан? Да и кто, как не он, обвиненный в ложной вере и преданный анафеме, осмелился бы завести такой роман? С гойкой! С отвергнутой королевской фавориткой!

Есть и другой вариант. Вопреки семейной легенде, прадед Акселя фон дем Б. был вовсе не раввин.

Его прадедом был купец. Скажем, Гершель Исаак. Жил он в Дубно, торговал мехами. Ездил на Лейпцигскую ярмарку. Его сопровождал слуга Михал Шмуэль. Больше мы о нем ничего не знаем, но д-р Рута Саковская, которая переводила мне еврейские тексты и помогала найти еврейского любовника графини Козель, считает, что Гершеля Исаака женили, когда ему было пятнадцать лет, жена нарожала ему кучу детей, растолстела и ходила в парике. Можно ли удивляться, что он потерял голову из-за прекрасной дамы? Разумеется, он был красив: голубые глаза (при черных курчавых волосах это должно было производить неотразимое впечатление), широкая улыбка, ослепительно белые зубы и соболья шуба. Не исключено, что и графине он преподнес соболя… (Не перепутала ли д-р Саковская Гершеля Исаака с Митей Карамазовым?)

Итак, дубенский купец ездил в Саксонию, в Лейпциг, а еврейские купцы, как мы знаем от Крашевского, были частыми гостями в саксонском замке Штольпен. Они привозили товары, газеты, книги; однажды даже пытались помочь графине бежать из башни. Она спустилась по веревочной лестнице, но, не успев далеко отойти, была схвачена караульными.

Происходило это (попытка бегства с помощью евреев) в 1728 году. Так пишет Юзеф Игнаций Крашевский в “Графине Козель”.

И в том же самом, 1728 году купец Гершель Исаак приехал из Дубно на Лейпцигскую ярмарку. Так записано в истории города, которую можно прочитать в “Книге памяти” (“Сефер Зикарон”), изданной в Тель-Авиве… Разве не могло быть, что именно он, Гершель Исаак, и его неотлучный слуга Михал Шмуэль организовали рискованный побег по веревочной лестнице?

Впрочем, купец или раввин – какая разница? Важно, что прадед Акселя фон дем Б. должен быть родом из Дубно. Ведь Великий Сценарист, который придумывает все эти замысловатые сюжеты, знает, и как они закончатся. В том числе, как закончатся истории города Дубно и Акселя фон дем Б., а стало быть, не смог обойтись без общего пролога для их будущей общей истории.

4.

Дубно находится на Волыни, на высоте сто девяносто один метр над уровнем моря, на реке Иква, притоке Стыри. “Красиво выглядит издалека на мысу, окруженном плавнями Иквы” – написано про Дубно в старом путеводителе. Издавна город был польско-еврейским. И поляки, и евреи обязаны были в равной мере заботиться об исправности мостов и дорог. Евреи мылись в городской бане по четвергам и пятницам, христиане – во вторник и субботу. По большим христианским праздникам еврейские лавки должны быть закрыты, но в праздники менее значительные разрешалось их открывать для бедняков и путников. В 1716 году в Дубно состоялся суд над двумя христианками, девицей и вдовой, принявшими иудейскую веру. Девицу доставили в суд прямо со свадьбы вместе с еврейским женихом, раввином и чиновником, составившим брачный контракт. После шестидесяти ударов плетьми женщины от еврейства не отказались; получив следующие сорок, девица вернулась в лоно христианской Церкви. Обеих приговорили к сожжению, а евреев – к порке у позорного столба и уплате штрафа свечным воском в пользу монастырей, церквей и замка. В 1794 году в Дубно построили синагогу. Владелец города, князь Михал Любомирский, прислал на стройку кирпичи, известь, песок и крепостных крестьян. Когда отмечали торжественную закладку краеугольного камня, он пил с евреями водку и ел медовые пряники, после чего пожелал иудеям успешно молиться Богу, который сотворил небо и землю и в руках которого участь каждого живого существа.

Дубно принадлежал пяти поколениям семьи Любомирских. Михал, тот, что помогал строить синагогу, был генералом, масоном и играл на скрипке. Основал в Дубно масонскую ложу “Совершенная тайна”. Во время ежегодных ярмарок, так называемых “контрактов”, устраивал пышные балы, где ежедневно собиралось до трехсот человек. Юзеф, его сын, был картежник и скупердяй (“из-за своей скупости совсем не благоустраивал Дубно”, как писал мемуарист). Марцелий, его внук, тоже играл в карты, но проигрывал. Бросив дом, уехал с французской актрисой за границу. Он дружил с Циприаном Камилем Норвидом[18], венгерскими повстанцами и французскими социалистами. Брошенная жена предупредила российского царя о покушении – ей было видение. Внебрачный сын стал актером парижского “Одеона”. Последним владельцем Дубно был Юзеф Любомирский. Он был таким же страстным картежником, как отец и дед. Залез в долги. Женился на миллионерше – вдове парфюмерного фабриканта, которая была старше его на десять лет; познакомился он с ней через брачную контору. После женитьбы Юзефа перестал терзать мучительный сон: тридцать лет ему снилось, что он не может выйти из гостиничного номера, так как у него нет денег расплатиться. Умер Юзеф Любомирский в 1911 году, не оставив потомства. Перед смертью он продал Дубно какой-то русской княгине.