Портрет миллионера - [25]

Беременность уже чуть-чуть меняла ее фигуру. Грудь, всегда изумительной формы, стала капельку полней. Округлости бедер не изменились, живот пока не выступал. Конечно, ее бедра не тех пропорций, что у супермоделей, к которым привык Леонид…

И все же… Милли чувствовала себя очень красивой.

Закрыв глаза, она прижала руку к животу.

Вместо мягкой выпуклости она почувствовала руку Леонида.

– Он двигается?

Она подпрыгнула от неожиданности, но подавила вскрик: разве может закрытая дверь ванной остановить такого человека, как Леонид?

– Я имею в виду ребенка, – пояснил он, ведь Милли молчала, смущенная тем, что он застал ее, когда она разглядывала себя в зеркале.

– Он прыгал на экране во время обследования, – улыбнулась Милли своим воспоминаниям. – Думаю, я еще не могу его чувствовать, доктор сказал, это начнется только через несколько недель.

– Ты думаешь, что еще не можешь его чувствовать?

Милли не хотелось обсуждать с ним, что сказал доктор и почему она может ошибаться – это касалось, скорее, пищеварения. Но было очень приятно, что его все это так интересует.

– Хочешь потрогать? Я хочу сказать, еще ничего нельзя ощутить, но… – Милли страшно покраснела, но ей было приятно предложить ему это.

Секс абсолютно невозможен, пока продолжается эта неразбериха в их отношениях, но тут совсем другое.

– Мне бы очень хотелось, – неожиданно робко сказал Леонид.

Его рука мягко и нежно, еле прикасаясь, погладила ее живот, немного задержалась. Очень интимно – больше, чем секс.

– Так ты ничего не почувствуешь, – Милли прижала своей ладонью его руку.

Она смотрела на их руки, на глаза ей попался бриллиант на ее пальце. Кольцо, подаренное ей по ошибке. Но в этот момент ей было приятно, что оно у нее на пальце. По сосредоточенности и невероятной осторожности, с которым Леонид к ней прикасался, она поняла – у ее ребенка всегда будет отец, и, каковы бы ни были отношения между ней и Леонидом, в жизни ее ребенка он останется навсегда.

– Хочу, чтобы наш малыш был счастлив, – мужчина смущенно улыбнулся своим словам. – Я думал над твоим вопросом. Знаешь, если наше дитя будет счастливо, мы хорошо поработали.

Она-то спрашивала, девочку или мальчика он хочет. Ей казалось, он именно так и понял ее. Но то, что он сказал, было замечательно. На ее глаза навернулись слезы.

Официант положил на тарелку какую-то неизвестную ей рыбу, немного молодой картошки и золотистого лука.

– Все это местное.

– Выглядит сказочно.

И вкус был сказочный. В других обстоятельствах Милли углубилась бы во вкусовые ощущения и, только отдав этому должное, взглянула бы на соседа по столику…

Но только не в этом случае.

Сумерки, появившаяся луна, неопределенное освещение подчеркнули красоту его лица, добавили загадочности в этот совершенный облик.

– Они должны здесь находиться?

– Кто? – нахмурился Леонид.

– Официанты, – прошептала Милли, – я просто не чувствую, что мы можем свободно говорить.

– Они нас не слушают.

– Чепуха, я была официанткой – твоей, помнишь? Видишь, к чему все привело.

– Отпущу их на сегодня, если тебе так приятней. Если что-то не так с обслуживанием, я им скажу…

– Да они замечательно работают… замечательно. Но мы могли бы точно также сидеть в ресторане Мельбурна, Лондона, где угодно на земном шаре…

– Я тебя не понимаю. Я говорю тебе, что мы уедем туда, где нас никто не потревожит. А ты исчезаешь на три часа, возвращаешься с прической и новым гардеробом. Не успела ты оказаться здесь, как начала стонать, что не надо обслуживания.

– Я… – попыталась Милли, но мужчина прервал ее:

– Ты надеваешь прелестное золотое платье к обеду, накладываешь килограммы косметики и после этого жалуешься, что тебе не хватает простоты.

Боже, как же он бывает иногда жесток!

– Не знаю, какой я должна быть с тобой, Леонид, – соленые слезы уже ползли по щекам, – знаю, очевидный ответ – сама собой. Но когда я с тобой, я уже не знаю, кто я. Просто я надеялась, мы будем вдвоем.

Леонид молча подошел к официанту, что-то сказал ему и вернулся к столу.

– Сейчас они уедут. Холодильники и буфеты заполнены, еды хватит. Я обхожусь без персонала, когда приезжаю сюда один. Не знал, как тебе лучше.

– Я тронута, – фыркнула Милли, выдавив улыбку. – Лучше бы ты подождал, пока они уберут со стола. Шучу, – добавила она, чтобы он не счел ее слишком капризной.

– Мы с тобой познакомились, когда ты убирала со стола. Если бы ты знала, как это подействовало на меня, ты бы поняла, почему я поспешил отправить персонал.

Было уже темно, он не мог видеть, как она покраснела. Но в его словах был опасный намек на флирт, и это беспокоило ее. Они еще не разобрались в своих запутанных отношениях.

Люди из персонала погрузили свои принадлежности в моторную лодку и уехали. Когда шум мотора замер вдали, Милли ощутила легкую дрожь – не возбуждение, а волнение. Наверное, нигде на земле они не могли бы быть так изолированы: никто не беспокоит, никаких обязанностей, ни тени прессы, некому сплетничать, даже официантов рядом нет.

Оказаться на пустынном острове с человеком, которого она любит и который категорично сказал ей, что никогда не любил и не полюбит ее.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Они приехали сюда, на пустынный остров, чтобы поговорить без помех. Они были совсем одни здесь, буквально одни, даже прислуга покинула остров. Но начать разговор, ради которого они здесь оказались, по заказу не получалось.