Портрет А - [54]

Ю. Чтоб девушка такое говорила! Ты знаешь такие вещи… говоришь такие вещи…

Д. А как я могу их не знать?

Годовалая лисичка, и та знает, хотя ей всего год. Она знает об этом больше тебя. К тому же она не чванится. Не твердит: «В нашей семье…»

(Резко.) И вообще, молчи, лучше молчи. Если ты еще не дорос до того, чтобы побить отца, не говори со мной больше.

Это же обхохочешься: всё «наша семья» да «наша семья»!

(Она уходит.)

Ю. (в сторону). О, я люблю ее.

Она чудовище! Какая красивая!

(Решительно.) Я люблю ее. Я освобожусь от этих пут… С такой девушкой моя жизнь изменится.

Побью! Побью отца хоть десять раз, если нужно… даже деда побью! (Потрясенно.) Что я говорю? Что я говорю?

Если только она меня за это хоть немножко полюбит. Чудесная девушка, о, какая чудесная!

А я — пустое место, так бы она сказала. Но вот вопрос, как на все это посмотрит моя семья.

Придется ждать на привязи: плохое начало.

Ну-ка, мне кажется, сейчас у меня хватило бы духа встать и пойти побить отца. Хотя мои путы еще такие крепкие.

(Слышатся шаги, это идет мужчина.)

Только бы это был он. Развяжет меня, чтоб отвести вниз, и (шаги все ближе) сейчас я точно решусь…

Господи, какие у него тяжелые шаги! И какая властная походка.

Ах, как все неудачно складывается…

Если б я был, по крайней мере, уверен, что она меня полюбит.

Как я боюсь, как боюсь! Вот чувствую, что струшу.

(Входит мужчина.)

Ю. (вздрагивая и меняясь в лице). Да, Отец… Хорошо, Отец.

(Они молча спускаются по ступенькам.)

Сцена II

Действие происходит на первом этаже.

(Девушка проходит перед окном мастерской.)

Д. (сурово). Ну и чего стоят твои обещания? Я сейчас видела твоего отца, по нему не скажешь, что его недавно побили. Может, я чего-то не разглядела?

Ю. Я…

Д. Молчи. У тебя нет права голоса. И вообще, как подумаю, что ты даже не знал моего имени. (Проходит мимо.)

(Он ее зовет.)

Ю. Скажи, а как там твой дядя?

Д. С дядей все в порядке. У семейного палача отпуск до конца недели. Эх, бедняжка. Тебя интересуют только слабые. Думаю, лучше бы я с тобой вообще не заговаривала: этак сама раскисну.

Ю. Но…

Д. Хватит уже!

Жалко, что я не могу сейчас послать к тебе нашего семейного палача. У тебя в доме для него нашлось бы порядочно работы, по-моему…

Но с чего это я буду защищать твои интересы? Больно я добрая что-то. (Собирается уйти.)

Ю. О, пожалуйста, ну пожалуйста. Не уходи. Пусть будет по-твоему. Пошли ко мне семейного палача.

Д. С чего это я буду заниматься твоими делами? Я тебя вообще не знаю.

К тому же он в отпуске. С тех пор как мы знакомы, ты мне даже ничего не подарил.

(Он смущенно роется в карманах, достает массивное кольцо с драгоценным камнем и протягивает ей.)

Д. Вот как! Ты думаешь, я попрошайничаю! Видали, я, значит, попрошайка, скажите, пожалуйста…

Ю. Не сердись. Пожалуйста, не сердись. Смотри, какой красивый камень. И вообще, я бы подарил тебе все, что угодно, если б ты только захотела.

Д. (с кольцом в руке). Неплохое кольцо. Но тогда, раньше, ты его мне не подарил.

Ю. У меня ею не было. Я его только что взял у отца.

Д. (радостно). Правда? Сам взял? Силой, вывернув ему запястье?

(Он, опустив голову, бормочет: «Нет».)

Д. Так у тебя никакого чувства собственного достоинства? Я-то поверила, что ты ему хотя бы запястье свернул.

Я-то поверила. Просто дура, выходит. Держи, вот тебе твой камень. Он тусклый.

Ю. Подожди, не сердись. Я его просто забрал назад. Это мой камень. Мне его подарили. (К Д., которая уходит.) Прошу тебя, ну пожалуйста, останься.

Видишь, я поборол в себе гордость.

Ты для меня — всё. Но иногда ты меня просто убиваешь.

Если б ты знала… Но ты же не хочешь видеть.

Д. Ладно, на самом деле я сейчас не так уж тороплюсь. Но думай получше, что говоришь.

Может, это твой последний шанс высказаться.

Ты меня разочаровываешь, понятно? — сплошное разочарование. Но я тебя выслушаю еще раз… Давай, говори.

Ю. Хорошо-хорошо, только не сердись сразу, если я скажу что-то не так. (Долгая пауза.)

Д. И это ты называешь «говорить»?

Скажи, а кроме того, что ты каждый день даешь себя привязывать, ты что-то умеешь делать?

Тебе, наверно, уже лет семнадцать, ты вообще что-нибудь умеешь? Даже тараканы что-то умеют, так давай, расскажи, что умеешь ты? Ну, пошевели мозгами.

Ю. Уже год назад я был вместе с отцом на рыбалке в Долю, на озере…

Д. И рыбу ловил отец?

Ю. Нет, я сам ловил рыбу, я нырял на такую глубину, в пять раз больше роста здоровенного мужчины, и натаскал на берег рыбы, огромную кучу рыбы, целую сеть, огромную, тяжеленную…

Д. Тяжеленную как что?

Ю. В два раза тяжелее тебя, по меньшей мере. (Смеется.)

Д. Моего веса ты не знаешь. Будь поскромнее.

Сначала подними меня, а потом говори и сравнивай, если тебе хочется. Подойди-ка. У тебя что, рук нет?

(Он нерешительно, едва не лишаясь чувств, обнимает ее и поднимает над землей. Тут его охватывает невероятный восторг, правда сначала он от восторга замирает, как в столбняке.)

Д. Ты меня освободишь! Дамидия, ты меня освободишь! Я чувствую, что ты меня освободишь. Дамидия, ты словно перышко. Куча рыбы, которую я тогда вытащил, была в десять раз тяжелей тебя, ты перышко, ты даже сама не представляешь, Дамидия, у тебя такой неприступный и строгий вид, а на самом деле ты легонькая, как воздух, как радость. О, я сразу понял… я понял.