Порт погибших кораблей - [2]

Среди ученых были не только мужчины. Я слышал о леди Нарет, которая почти всегда держалась в одиночестве, о некоей Пире, известной целительнице, кто она и откуда никому не было известно. Кемок глубоко уважал ее за знания: она помогла залечить его рану.

Пять дней я провел с ним, с растущим возбуждением слушая рассказы о его открытиях. Окружающие были настолько старше нас, что вполне могли быть нашими дедами. У каждого из них было свое дело и на нас не хватало времени.

Вечером накануне моего отъезда я сидел напротив Кемока за одним из изъеденных временем столов, отодвинув в сторону груду книг в прогрызенных червями переплетах. У Кемока в руке был небольшой мешочек; он доставал из него по одной хрустальные бусинки, которые сверкали в свете лампы.

Я, не раздумывая, протянул руку и начал раскладывать эти бусинки, пока не появился рисунок, который мне самому был непонятен. Кемок кивнул.

— Да, Дуратан, в тебе тоже есть знание. И веришь ты или нет, но есть у тебя и дар.

Я смотрел на него с раскрытым ртом.

— Я не женщина… — возразил я.

Он улыбнулся мне.

— Конечно, ты не женщина, Дуратан. Но позволь тебе сказать вот что. Волшебницы, несмотря на всю свою силу, всего лишь смертные. И в мире бесконечно больше тайн, чем известно нам. Я здесь немало узнал и вскоре смогу пойти своей дорогой. Возьми это. — Он собрал бусинки и сложил в мешочек. — Они тебе пригодятся.

Когда я уезжал на следующее утро, он пришел к воротам проводить меня.

— Если на нашу землю когда-нибудь придет мир, товарищ по щиту, приезжай сюда снова, потому что здесь можно найти большие сокровища, чем те, которые мечтают отыскать знатные лорды с восточного берега. Да будет с тобой удача, да будет счастлив твой щит!

Но его пожелания не сбылись. Через месяц после возвращения, когда я был в разведке, моя лошадь оступилась, и мы соскользнули в узкое ущелье. Шансов на то, что меня отыщут, почти не было, а от боли я потерял сознание.

Но я не пришел к Последним Вратам. Меня нашел глухонемой человек-зверь. Он вытащил меня из ущелья, при этом его грубое обращение причиняло мне еще большие мучения. Пришел в себя я в доме мудрой женщины, у которой он служил. Все свое умение она направила на то, чтобы спасти мою раздавленную ногу. Я выздоровел, но понимал, что никогда больше не смогу без труда ездить верхом и пограничники отныне будут нести службу без меня.

С палкой в руке я заставлял себя ходить ежедневно. После одной из таких прогулок я без сил упал на стул. Ко мне подошла целительница, держа в руке мешочек Кемока. Она протянула его мне, и я машинально достал бусинки и высыпал их на пол. По какой-то случайности они все оказались одного цвета — синие, и упали они так, словно я нарочно их выстроил: образовали стрелу, направленную к двери. Я почувствовал как будто кто-то отдал мне приказ. Пора заняться неведомым мне делом.

— У тебя есть дар, — сказала мне женщина. — Это странно. Берегись, пограничник: мало кто встретит тебя доброжелательно. — И она бросила мне мешочек, словно хотела побыстрее от него избавиться.

Я решил снова повидаться с Кемоком в Лормте, а до того помог неуклюжему слуге обнести стеной травяной сад его хозяйки. И когда уехал, у меня даже появилась небольшая надежда, что я смогу избавиться от хромоты.

Но когда я снова вошел в эти всегда раскрытые ворота, Кемока в Лормте не было. Квен сказал мне, что десять дней назад Кемок уехал в большом возбуждении. И никому не сказал, куда едет.

Я не знал и его цели. К тому же считал, что мое увечье будет ему помехой. И потому поселился в его комнате, отдав в общий фонд ученых весь свой скромный денежный запас. На короткое время мной овладела постыдная слабость, я негодовал на судьбу.

Я пытался бороться с этим отчаянием, время от времени бросая хрустальные бусинки. Так я узнал, что могу воздействовать на образующийся рисунок, даже изменять рисунки просто взглядом.

Это открытие привело меня в читальные залы, хотя я не представлял себе ясно, что ищу. В комнате Кемока я нашел его записи в них были некоторые результаты его поисков. Но я чувствовал себя как в лабиринте, где легко заблудиться.

Я попытался поговорить с одним ученым, который показался мне до доступней других. Его звали Морфью, и он кое-чему научил меня.

Нелегко было мне усидеть за книгами и свитками. Когда чувствовалось необходимость в действиях, я уходил на поля ферм, которые поставляли продукты в Лормт, и работал, упражняя ногу и заставляя себя ходить без палки. Пира, хотя я сам не обращался к ней, пришла ко мне и предложило помочь облегчить боль. Она одобрила то, что я делал caм. Это была женщина большой внутренней силы, но лишь случайно я обнаружил в ней не только это. Однажды, когда я вернулся после работы на полях, испытывая сильную боль, она застала меня с бусинками в руках.

Я небрежно бросил их, и желтые отделились от остальных, образовав рисунок двух глаз. Я видел такие глаза у птиц: эти глаза на мгновение словно ожили и взглянули на Пиру. Я заметил, как у нее перехватило дыхание. Она как будто задыхалась. Я отвел взгляд от глаз на столе и посмотрел в лицо женщины. И про себя сказал: «Она из народа фальконеров!» Хотя мало кому приходилось видеть женщин фальконеров.