Порожский феномен - [3]

СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

Я думаю, напрасно мы всю эту канитель развели. Был мой сын парень, как парень. Ну, имеется у него способность глядеть в чужие головы. Так разве ж это талант! Простите, доктор, весь город вас любит и уважает, вы же любую болезнь насквозь видите, себя не щадите, душу людскую понимаете — не у вас ли самый верный, самый высокий талант!.. Что мой мальчишка против вас! — босяк. Может, когда-нибудь, слушай, Валентин, ты будешь хорошим агрономом, очень хорошим, таким, чтоб люди о тебе говорили так же, как о враче Калиновском. А чудесами пускай наш батюшка ведает, вино в кровь господню превращает, или наоборот, да путевки в рай обещает.

Валька, конечно, пусть отдаст долг науке, все сделает, что умные люди советуют, но своей науки, жизненной науки пусть тоже ни за что не забывает.

ВАЛЕНТИН МАСЮК

Как бы это по порядку… Только вы, пожалуйста, меня пока только слушайте, а свое, свое в мыслях не высказывайте — очень фонит…

Мама верно говорила: в детстве с дедом я чувствовал, как солнце, закрытыми глазами.

После пропало. Года три примерно назад стал замечать: иной раз откуда-то, от человека идут его запечатанные слова. Знаете, когда я не думал об этом, специально не думал, то доносились ко мне многие мысли, легко, как во сне. А когда старался ухватить их, как назло ничего не получалось — глох, именно вот к этому глох. И мне казалось, начинало казаться, что люди кругом так, да, именно так слышат друг друга, а я с пороком, с находящей глухотой. Вы думаете — это легко было?.. Нет, вы не то думаете!.. Легко, думаете, было отыскивать не то я говорю — настраивать себя на верную линию?..

Я не верил и сейчас не совсем верю, что все люди, все вы, не переговариваетесь беспрерывно втайне мыслями… А надо мной теперь зло насмешничаете… Нет, я теперь уже понимаю, что ошибаюсь, но тогда я, наверное, много потерял оттого, что отдавал себя одному. И запустил учебу, и дома были неприятности. И особенно мне горько было от тех-слов, что мама недосказывала, а я их узнавал.

Экзамены подошли. Я решил рискнуть — терять-то было нечего, — знал я мало. Историк наш на экзамене — все это знали — вяло выслушивал ответ (шпаргалили здорово) и задавал дополнительные вопросики. «Когда умер Наполеон?» Я переспрашиваю: «Что? Когда умер Наполеон?» И быстро, вслед за промелькнувшим в его голове: «1821 год». «А когда… была Куликовская битва?» — В 1380, 8 сентября. «Отлично. А как звали Робеспьера?» — «Максимильен Мари Изидор». Историк посмотрел на меня очень внимательно, попросил всех выйти из класса и шопотом спросил, как звали одну его знакомую, давнюю… «Томочка!» Мы тогда оба все поняли. Он махнул рукой и вышел…

А потом приказ, а потом статья доктора, и пошло…

Документ № 7

СЕНСИДЕИКА? ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ ЗАМЕТКИ, ПОМЕЩЕННОЙ С НЕКОТОРЫМИ ИЗМЕНЕНИЯМИ В ЖУРНАЛЕ «НАУКА, ТЕХНИКА — СЕГОДНЯ, ЗАВТРА».

Я пытаюсь самостоятельно, по табличке на дверях найти нужную лабораторию. В последнее время меня несколько раз преследовало другое: за солидными вывесками я не находил ничего. Здесь наоборот: таблички еще нет… Меня останавливает девичий голос: «Вы к нам, в информацию?» — Как вы догадались? «Над тем и работаем. Хотите, узнаем, что вы думаете?» Что делать — хочу. Меня усаживают в кресло, я смотрю в какое-то странное зеркало, и все явственнее вырисовываются чьи-то (не мои ли?) огромные, во весь горизонт, глаза… «Дорогой гость! Вы думаете сейчас: неужели они проникают в мою голову? Или, может, это шутка, мистификация (ей-богу, безошибочно!) Это вы думаете? (киваю головой: точно). Разочаруем нашего гостя: да, шутка, увы, мистификация. Но выражаем надежду, что сможем сказку сделать былью!»

Глаза исчезают. Вокруг улыбаются. Немного смущенно прошу пригласить тех, ради кого я пришел, — ученых Никонову и Литвинова. «Саша! Лена!..» Да, и их общий возраст меньше пенсионного!

Дословно записываю:

«В общем-то наша лаборатория занимается кой-какими аспектами внутривидовой информации в органическом мире. Например: не очень-то общается с себе подобными одиночка бурый медведь. Волки уже собираются стаями, и птицы… А такие системы, как пчелиный рой или муравейник, можно, пожалуй, рассматривать как своего рода единый макроорганизм. И даже человеческое общежитие — одна из систем, требующих внутренней информации как непременного условия существования. Кстати, внутривидовая информационная связь во много раз проще, чем, скажем, внутриклеточная. Впрочем, и общие законы пчелиного роя, муравейника и даже человеческого общества сейчас более ясны, чем сложнейшие физико-химические закономерности, по которым живет клетка.

Нас интересовали в первую голову различные способы обмена информацией у живых существ. Звук, окраска, запах. Танцы пчел и скрещенные антенны муравьев. Ток тетерева и, простите, собачьи отметки. Миганье светляков и жесты обезьян. Слова человека и глаза человека… Короче, вся значность данного существа».

— Как вы сказали? Значность?..

«…Да. Удачный, нам кажется, термин. Речь идет об одном из свойств материи, любой формы материи — обозначить себя, давать информацию о себе. В принципе — давать ее всем, всей вселенной.