Порок и добродетель (Звонок из преисподней) - [113]
И пока они смотрели друг другу в глаза, Джулия поняла, что он, как и она, знает, что война окончена, хотя кое-какие сражения еще идут.
– Твоя мать верно меня оценила, иначе ей бы никогда не удалось сделать то, что она сделала. Да, она видела меня насквозь. Лучше, чем я сама.
– Ты тоже бродила впотьмах, – произнес Брэд. Джулия вспомнила последние шесть лет, наполненных успехом, благополучием и Дженни, но все равно ответ ее был правдив:
– Да.
– Ты изменилась, – заметил Брэд.
– Надеюсь.
Пережив боль и став более чутким, он перевел разговор на менее острую тему.
– Расскажи мне о Дженни. На кого она похожа?
– На тебя.
– На меня!
– Не только внешне. Я узнаю тебя в ней во многом. Она как ртуть, ты тоже таким был – только что радовалась, уже грустит; беспокойная, настроение часто меняется, очаровательная, раздражающая… Но я ни за что в мире не хотела бы, чтобы она изменилась. Она – весь мой мир.
– Может быть, когда-нибудь… ты разрешишь мне посмотреть на нее?
– Воскресенье подойдет?
Брэд смотрел на нее широко открытыми глазами.
– Мы собирались в Диснейленд. Дженни твердо убеждена, что это то место, куда уходят маленькие девочки после смерти. Если бы ты приехал туда к десяти часам…
– Куда?
– Ну, когда пройдешь турникеты, там есть арка у станции железной дороги. Через нее ты выйдешь на главную улицу, это самое любимое мое место. Пройдешь немного и увидишь прекрасную модель магазина образца 1910 года. На углу есть цветочный киоск, там собраны все звери Диснея, чтобы с ними можно было сфотографироваться.
– Я там буду.
Джулия опустила глаза в бокал, не в силах вынести его взгляда.
– Давай я закажу тебе новый коктейль, у тебя лед растаял.
Когда официантка ушла, Брэд признался:
– Я и не смел надеяться. Спасибо тебе.
– Она и твоя дочь, – ровным голосом проговорила Джулия. – Я была бы плохой матерью, если бы лишила ее отца возможности с ней общаться.
– Я бы не посмел тебя винить, если бы ты так поступила. Но будь уверена, я не позволю матери причинить ей хоть малейший вред.
– Ты не должен забывать, что она не только знает о Дженни, но, я уверена, следит за ней. Именно поэтому и появился Маркус. Если она сможет доказать, что я плохая мать, живу с человеком, которого выгнали с работы за воровство…
– Не сможет, – заверил Брэд. – С этого мгновения мать не имеет к нам никакого отношения. Это точно, Джулия.
– Замечательно, что ты так считаешь. Но ведь у нее всегда свои планы.
– У тебя есть все основания для подозрений, но сейчас все по-другому. Я сам другой. – Опять, сознавая, что он скользит по тонкому льду, Брэд переменил тему. – Скажи мне, чего мне ожидать от воскресенья? – спросил он.
– Мозолей на ногах.
Брэд впервые за весь вечер рассмеялся.
– Я не шучу. Ей удержу нет. Дженни могла бы решить всемирную энергетическую проблему.
– Как же ты тогда справляешься?
– Твердой рукой, двумя твердыми руками, моей и Барбары.
– Ты ведь всегда была поклонницей жесткой дисциплины, особенно самодисциплины.
– Да ты оглянись вокруг: недисциплинированные дети превращаются в недисциплинированных взрослых. Дженни не будет воспитываться по доктору Споку!
– Мама шлепает дочку? – усмехнулся Брэд.
– Когда необходимо. У нее сильная воля. Если я ей позволю, она всех приберет к рукам. И хотя я не согласна на сто процентов с моей теткой, что детей не должно быть видно и слышно, я также не считаю, что их следует распускать. Я держу ее на длинном поводке, но из рук его не выпускаю.
– Эбби сказала, в ней уже чувствуется характер.
«Да, твоей матери», – подумала Джулия, но решила, что это он пусть выясняет сам.
Пока им подавали свежие напитки, они молчали. Джулия, почувствовав жажду, жадно припала к своему бокалу. Она едва не подавилась, когда Брэд неожиданно спросил:
– Ты так и не вышла замуж. Почему?
– После двух таких неудач?
– Но не только же по твоей вине?
– Все равно. – Она тоном показала, что не желает разговаривать на эту тему. – Что ты теперь собираешься делать?
– Выяснить отношения с матерью, как только разберусь во всем сам.
– Хотелось бы мне поприсутствовать при этом.
Его лицо затвердело.
– Нет. Это будет частное представление.
– Мне хотелось бы показать ей, на что я способна, хотя она и выгнала меня с первого тура.
Он снова рассмеялся, и глаза его по-настоящему просветлели.
– Я должен сделать это сам, Джулия. Мне важно знать, что я смог это сделать сам, без чьей-либо помощи.
– В смысле – посмотри, мама, я все умею сам?
На этот раз он рассмеялся совсем свободно и весело.
– Ох, Джулия, до чего же приятно с тобой поговорить! Смех затих, но глаза их встретились и задержались друг на друге.
– Прости, что я сделал тебе так больно, – взмолился Брэд униженно. – За то, что верил лжи своей матери, хотя в глубине души всегда знал, что правду говоришь ты.
– Да, ты сделал мне больно, – ровным голосом ответила Джулия. – Настолько больно, что я собиралась ненавидеть тебя вечно, но это было до Дженни и до того, как я все поняла. Да, я прощу тебя, Брэд, если ты простишь меня.
– По мне лучше, если ты сама себя простишь, это ведь куда сложнее, я теперь знаю.
Джулия молчала. Затем с искренним удивлением заметила:
