Порог - [35]

— Непременно, — широко улыбнулся Синдзиро.

Что он при этом думал, оставалось тайной.

Мужчины пожали друг другу руки, Такигава остался в машине, а все остальные покинули ее, торопясь к храму.

Пока Комахи и Юхе фотографировались у входа в храм, Жан-Жак замешкался с Рэнхо перед колонной.

— Отец не разрешает есть сладости? — понимающим тоном заговорщика вполголоса спросил у малыша Бизанкур, присев перед ним на корточки и улыбнулся.

Тот стрельнул по сторонам озорными глазенками, тоже разулыбался и закивал.

— Тогда держи, это от меня подарок на праздник, — шепнул «Фернан Пико», протягивая мальчику красно-белую длинную конфету.

— Ура, титосэ-амэ, — громким шепотом произнес Рэнхо. — Буду жить тысячу лет!

— Удачи тебе с этим, — сказал Бизанкур, отворачиваясь, чтобы тот не заметил ухмылки, которая зазмеилась по его губам.

Мальчик тем временем торопливо развернул обертку и откусил сразу половину конфеты.

— Давай, я заберу фантик, — подмигнул Бизанкур. — Тогда вообще никто не узнает, что ты ее съел.

— Ага… Никому не скажу, а то мне попадет! — ответил Рэнхо, расправляясь с другой половиной конфеты, а Жан-Жак заботливо вытер ему рот своим носовым платком.

— Вот и правильно. Никому не говори. Вкусная конфета, правда? Позже ты получишь большой пакет со сладостями, — напомнил он.

В это время подошли немного обеспокоенные мать и сестра мальчика.

— Мы здесь, здесь, — помахал рукой Бизанкур. — Идите скорее сюда, Рэнхо заждался. Особенно его интересуют конфеты, но до них еще далеко, правда?

Он снова подмигнул малышу, а тот улыбнулся в ответ. Комахи и Юхе взяли его за руки с обеих сторон.

— Будь умницей, — сказал ему Жан-Жак. — Всем хорошего дня. А мне пора на самолет.

Ему уже было откровенно скучно. Уходя, он увидел, как побледнел малыш, которого мать и сестра уводили через толпу празднично одетых людей.

Он знал, что скоро Рэнхо начнет задыхаться, и никто не поймет почему. В храме душно, там слишком много людей. Гомон и смех, вспышки камер, громкие голоса. Никто не узнает, что мальчик мог съесть что-то вредное для его здоровья, этого же никто не видел. А Рэнхо слишком хорошо воспитан и слишком боится наказания, он никому не скажет, что съел недозволенное лакомство… Пока догадаются, в чем причина его недомогания, пройдут драгоценные три минуты, которых не хватит для спасения его жизни. Нет, никто не говорил, что именно через три минуты он умрет. Просто как раз трех минут ему и не хватит… Так работало дьявольское заклинание.

«Ах, как жаль, маленькая добродетель Умеренности, что я не увижу, как ты умираешь», — подумал Бизанкур, с усмешкой покидая храм.

Спустя шесть часов, уже сидя в самолете, он бегло просмотрел новости на своем планшете. Вот она, нужная информация: «Трагедия во время праздника Сити-Го-Сан в Токио. Маленький Рэнхо Такигава скончался в больнице. Врачи говорят, что для его спасения не хватило буквально нескольких минут…»

— Не успели, — удовлетворенно прошептал он.

Жан-Жак просмаковал каждую деталь новости, а она была довольно содержательной — вот как газетчики умеют все вынюхивать и поспевать везде — не то что врачи! Какая забавная подробность — в то время, пока «Скорая» спешила к храму, разразилась короткая, но сильная гроза. И еще — надо же, какой неожиданный сюрприз! — жена Синдзиро Такигава, тихая бессловесная Комахи, не перенеся утраты, решила сброситься с моста. И, представьте, сбросилась. Бинго! Не женщина, а настоящий самурай. Харакири было бы, конечно, более стильным ходом, но эмоциональность победила эстетику — ох уж эти матери… Если бы муженька анафилаксия накрыла, небось не стала бы так горевать.

Ну вот, теперь желание Синдзиро будет полностью удовлетворено — он получит и вожделенную тишину в доме, и возросший доход… Он же не уточнил, каким образом он хочет их обрести, стало быть, хорош любой способ.

А вот интересно, что будет делать Юхе? Уйдет из дома к своему парню? Скорее всего. Лучше бы она взяла кухонный нож и, в лучших традициях сорока семи ронинов, чиркнула бы по горлу сначала папашу, а потом сделала бы и харакири, украсив яркими красными иероглифами холодные бело-голубые тона общего убранства дома.

Удивленная стюардесса смотрела на давящегося от смеха пассажира и думала, что ему попался в Интернете особенно смешной анекдот. Он и попался… Особенно веселило Бизанкура обещание Такигавы посетить его с ответным визитом. Уж непременно. В адском котле он его и увидит, когда воссядет по правую руку от Князя Тьмы — навеки. В том, что будет именно так, он даже не сомневался.

Внезапно в салоне стало душно. Ему не хватало воздуха, лоб покрылся испариной, он задыхался и не понимал, что происходит. Казалось, что его поместили в жерло печи, и температура внутри растет с каждой секундой, а воздух исчезает, и дышать с каждым мигом все затруднительнее. Он схватился за горло.

Испуганная стюардесса обратилась к нему с тихим вопросом, все ли у него в порядке и не нужна ли помощь. Но он не слышал вопроса, а лицо ее расплылось белым пятном, на котором были различимы лишь глаза — большие, скорбящие. Этот взгляд, как ему казалось, с самых небес, прожигал его насквозь, смотрел в самую его душу, наполняя ее невыносимой болью за содеянное. Нет, так еще не было никогда. Что бы он ни делал, совесть его молчала, и никакие терзания не бередили ее за эти долгие, долгие годы и столетия. То, что душило его сейчас, прорвалось наружу в коротком рыдании. В мозгу словно разорвалось вспышкой: «Вот что чувствовал малыш Рэнхо перед смертью. Что я сделал?! Я убил РЕБЕНКА! Который доверился мне, для которого я был просто добрым дядей, помогающим ему избежать нагоняя за съеденное в неурочное время лакомство… Это был РЕБЕНОК!»