Порог дома твоего - [30]
— Повоюем, товарищ старший лейтенант? — спросил Волков.
— Может, и повоюем, — в тон ему ответил Козлов. — Готовы?
— Так точно! — Волков всегда отвечал командиру с молодцеватостью и даже лихостью.
Приободрились, подтянулись, заулыбались в строю.
— Все готовы? — спросил начальник заставы.
Ответили дружно, в один голос:
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
— Вот и хорошо! — Козлов еще раз прошел вдоль строя и, приказав ждать его, направился в дежурную комнату.
Майор все еще разговаривал по телефону. Он глазами предложил начальнику заставы подождать — обстановка, видимо, прояснялась. Козлов встал у стола и, пока майор занимался своим делом, мысленно прикидывал, где должны находиться сейчас высланные на ночь дозоры, какой участок прикрыт менее надежно, к какому месту на побережье может подойти лодка с нарушителями. В районе мыса? Вряд ли, слишком заметен. У причала? Тоже исключено, причал охраняется. Тогда, возможно, левее, там, где много осоки и кустарников? Пожалуй, там, именно там. Но как далеко это от здания заставы? Сколько времени понадобится тревожной группе? И он стал в уме высчитывать расстояние и определять время.
Становилось совершенно ясно, что перехватить нарушителей он успеет при любых обстоятельствах. Это успокоило старшего лейтенанта, и он, сняв фуражку, присел на табурет. Почему-то вдруг захотелось хотя бы на секунду заскочить домой. С вечера он не собирался заходить, жене не обещал, да она и не надеется, сама хорошо знает, как он сейчас занят. А вот, поди ж ты, ни с того ни с сего потянуло… Впрочем, последнее время такое случалось частенько. Причиной всему Юрка. Что же, что ему только четвертый месяц. Сын! Растет сын! Смотрит на тебя твоими же глазенками, агукает, точно разговаривает с тобой, тянется к тебе ручонками…
— Михаил Матвеевич, — майор положил наконец трубку, — ты не ошибся. По всем данным, идут к тебе.
— Расстояние? — быстро опомнясь от раздумья, спросил Козлов.
— Около двух миль.
Козлов потянулся к телефону.
— Не надо, Михаил Матвеевич, — майор придержал его руку. — С нарядами свяжусь сам. Все, что надо, скажу. Доверяешь? — он улыбнулся. — А тебе пора — чем раньше, тем лучше. Расположись с людьми правее причала, они идут сейчас точно на причал, но этот курс неокончательный.
— Я думаю так же.
— Ну и хорошо.
Козлов привычным жестом поправил густые черные волосы, придававшие его смуглому с мягкими округлыми чертами лицу солидный вид, надел фуражку и, молодцевато козырнув, решительно направился к выходу. Уже перешагнув порог, услышал просьбу майора:
— Почаще звони мне…
Козлов повел группу прямо к берегу. Светлело. Сумерки уходили все дальше, открывая чуточку взъерошенную мелкой волной поверхность моря. На причале он остановился, поднес к глазам бинокль. Даже многократная оптика морского бинокля не сразу нащупала кравшуюся к берегу лодку. Но все-таки нащупала! Козлов почувствовал, как часто и сильно забилось сердце. Вот они гребут, гребут к нам, как воры. Нет, какие там воры. Враги!..
— Лодка идет правее причала. — Козлов обернулся: — За мной!
Он спрыгнул с дощатого настила на мягкий податливый песок и, увязая в нем по щиколотку, побежал вдоль линии прибоя. Со стороны моря пограничников прикрывала осока, и пока она надежно маскировала их, старший лейтенант вел группу почти у самой воды.
Последнюю сотню метров преодолели ползком. Козлов первым упал в песок и ловко заработал локтями, прижимаясь всем телом к земле, словно на штурмовой полосе. Старший лейтенант дополз до холмика, на котором росла сосна и, оглянувшись, поднял руку. Все залегли.
Море лениво плескалось. С материка по-прежнему тянуло запахом гари — лес теперь был ближе. Густые, похожие на каракулевые шапки кроны сосен все явственнее проступали на светлеющем небе. Где-то далеко вспыхнул прожектор, положив на воду голубой пучок света. Прожекторы были и здесь, но Козлов знал, что включат их только после того, как нарушители причалят к берегу: голубые лучи преградят им путь назад. Дать луч раньше — значит вспугнуть.
И тем не менее иногда очень хотелось осветить приближающуюся лодку. Видна была бы как на ладони. А тут всматривайся до рези в глазах, напрягай слух, лови каждый звук, доносящийся с моря…
Устель сидел на носу лодки, вглядываясь в заметно поредевшую темень. По его расчетам они давно уже должны были бы высадиться на берег. Сколько же миль зажилил этот старый черт с толстой сигарой в прокуренных зубах? Ну погоди, собака, это тебе так не пройдет! Подлец и негодяй. Думаешь, выбросил в море — и пути навсегда разошлись? Наивное заблуждение. В первой же радиограмме донесу. Еще не успеешь войти в порт, так тебя встретит шеф с хорошенькой пилюлей…
Устель спокойно ждал предстоящей встречи с местами, где он родился и вырос. Когда гитлеровцы, проиграв войну, удирали на восток, он тоже поспешил за ними. Оставаться на этой земле казалось слишком рискованным. Отряд, в котором он состоял, не зря назывался карательным. Потешились ребята…
Теперь многое забыто, очевидцев поубавилось. Да и не такой он дурак, чтобы показываться каждому. Можно пожить несколько годков и на лоне природы, в лесочке. Его дело — создать, возглавить, направить. Ходить с заданиями будут другие…
1943 год. Красная армия успешно развивала наступление в Белоруссии. Перелом в смертельной схватке двух колоссов произошел. Но у врага еще не угасла надежда на реванш.В освобожденном районе под Витебском задержан связной-власовец. При допросе выясняется, что он должен был выйти на контакт с офицерами секретного отдела 1-Ц штаба недавно разгромленной немецкой армии. Однако обычная поначалу операция по поиску и захвату уцелевших гитлеровцев неожиданно превращается в сложнейшую и опасную «дуэль» профессионалов разведки…
Автор книжки «В ловушке» Александр Севастьянович Сердюк — подполковник пограничных войск, журналист. Он часто бывает на заставах, хорошо знает жизнь границы, ее часовых. Все, о чем говорится в книжке, не вымысел. Это рассказы о событиях, действительно имевших место на границе, о бдительности и мужестве советских пограничников — зорких часовых границ нашей Родины.
«Разглашению не подлежит» - повесть о советских контрразведчиках, о людях, которые в годы Великой Отечественной войны вели борьбу с гитлеровской военной разведкой. Вдали от линии фронта, в тылу врага, даже в его разведывательных органах они самоотверженно выполняли свой долг перед Родиной. Александр Сердюк уже многие годы выступает в печати с очерками и рассказами о людях героических судеб - советских пограничниках и чекистах. Он окончил , Литературный институт имени А. М. Горького. Работа в журнале «Пограничник» позволила ему близко увидеть жизнь и службу войной в зеленых фуражках, правдиво рассказать о тех, кто несет свою трудную вахту на Балтике и Тихом океане, в снегах Заполярья и в песках Средней Азии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.
Эта повесть о дружбе и счастье, о юношеских мечтах и грезах, о верности и готовности прийти на помощь, если товарищ в беде. Автор ее — писатель Я. А. Ершов — уже знаком юным читателям по ранее вышедшим в издательстве «Московский рабочий» повестям «Ее называли Ласточкой» и «Найден на поле боя». Новая повесть посвящена московским подросткам, их становлению, выбору верных путей в жизни. Действие ее происходит в наши дни. Герои повести — учащиеся восьмых-девятых классов, учителя, рабочие московских предприятий.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.