Порог дома твоего - [16]
— А как быть в случае побега? — спросил сержант. — Оружие применять?
— Они нужны нам живыми, товарищ Авдонин. От этого будет зависеть ход всей операции по поиску и ликвидации группы гауптмана Шустера.
— Ну, а все-таки? Вдруг пронюхают, что мы не фрицы, и в кусты…
— Тогда по следу. И чтоб ни один не ушел.
Сержанту оставалось выяснить последнее.
— Они к нам как… в какой форме пожалуют? В чьих мундирах?
— Скорее всего в наших. С целью маскировки… Одним словом, ушки держите на макушке. Да и рот без нужды не открывайте. Вы, Опара, вообще… Для вас молчание — золото.
— А як же, товарищ капитан? Можно мне хоть «хальт» крикнуть. У меня це получится.
— Ну, «хальт» еще можно… И то только раз, — предупредил капитан.
По тропе они шагали друг за другом, как и положено в наряде. Впереди шел Опара. Он уже бывал на Озерной и знал, что в километре от поляны находится болото. Переправиться через него было немыслимо, и пограничники сколотили настил из бревен, приладили перильца, чтоб в темноте не сорваться в бочаг. Дальше тропа взбиралась на холм, поросший молодым сосняком, и, выпрямившись словно стрела, устремлялась к опушке.
Ефрейтор на ходу прикидывал, как они будут сопровождать германских парашютистов, в каком месте, если те заподозрят что-то неладное, возможен побег. Лично он рискнул бы показать своим конвоирам пятки в двух местах — на подступах к болоту, где по обе стороны Озерной густые кустарники, и на спуске с холма, в сосняке, — а на остальных участках тропы мгновенно скрыться с глаз невозможно. Значит, особенно собранным надо быть у холма и перед болотом, внушал себе Опара. В сущности, в нем жила давнишняя привычка — заранее все рассчитывать и прикидывать. Научился этому еще до войны во время службы на границе. Правда, за год службы ни одна из предварительных прикидок ему так и не пригодилась. Можно было подумать, что лазутчики просто не осмеливаются переходить границу на том участке, который охранял Опара. Возможно, и здесь, в лесу, вообще в эту ночь ничего не случится.
Бронзовые стволы сосен уже потонули в сумраке, и только их высокие кроны все еще проступали на фоне потускневшего, с редкими, пугливо мерцающими звездами неба. Там, наверху, погуливал ветерок, внизу же было тихо. Тропу Опара не столько видел, сколько угадывал, и ногу старался ставить плотно и мягко, чтобы ненароком не поддеть словно железные прутья корневищ, выпирающие из земли. И все же башмаки, которые были не по ноге, нет-нет да и подводили его. В одном месте ефрейтор так мощно зацепил распластавшийся по земле корень, что едва устоял на ногах и, не выдержав, чертыхнулся. «Осторожнее, товарищ ефрейтор, — услышал он недовольный шепот старшего, — и потише».
Спешить нужды не было, в срок, установленный начальником заставы, они укладывались. Там, у озер, еще никого не должно быть — характерного, подвывающего гула двухмоторного «юнкерса» над лесом они пока не слышали. Вероятнее всего, «гости» прибудут за полночь, ближе к рассвету.
Гул, высокий и вначале почти неуловимый, невнятный, донесся до слуха, едва пограничники расположились на стыке тропы и проселочной дороги. Он постепенно нарастал, наплывая из-за озер, как раз оттуда, откуда и следовало его ожидать.
— О це они, — тихо проговорил Опара, напряженно вслушиваясь. — Точно, товарищ сержант, це они, — повторил он уже с большей уверенностью. — Як есть на нас летят…
— Слышу! — коротко отозвался Авдонин.
Они лежали в высокой некошеной траве и, приподняв головы и затаив дыхание, всматривались и вслушивались. По звуку, растекавшемуся над лесом, определили, что самолет, если только он не изменит курса, пройдет как раз над проселком и его можно будет разглядеть. Но уверенно нараставший гул вдруг стал удаляться в сторону и куда-то за озера. Пограничники переглянулись. Опара не рискнул больше беспокоить сержанта, так как мог схлопотать замечание за отвлекающие вопросы. Да сержант еще и сам толком не знал, что же с самолетом: сбросил парашютистов и ушел на запад или еще вернется? Пока Авдонин строил различные предположения, прежний звук возник снова. Теперь он плыл очень низко.
— Зашел со стороны Круглого озера, — определил сержант, чувствуя, что Опара дожидается его авторитетного заключения. — Опустился на малую высоту.
Над Круглым, свинцово темневшим слева от дороги, возникла словно привидение огромная черная птица. Ее скорость на низкой высоте казалась невероятной. Самолет пронесся над озером, затем с той же стремительностью пересек соседнее, Долгое, и круто взмыл в небо. После нового разворота он пошел уже не над озерами, а вдоль опушки.
— Следите, Опара… Пригляделся, значит, теперь сбросит, — наставлял сержант. — Именно теперь…
Самолет забрался высоко. Опаре показалось, что в небе скользнула какая-то тень. Он даже протер глаза, словно ему что-то мешало хорошо видеть. Но тень исчезла, и ефрейтор не мог ничего определенного доложить старшему. В последний раз бомбардировщик проплыл точно над ними. Моторы работали уже тише и без особого напряжения. Неужели сбросил?
Приложив ко рту ладонь, ефрейтор тихо кашлянул, чтобы привлечь внимание Авдонина.
1943 год. Красная армия успешно развивала наступление в Белоруссии. Перелом в смертельной схватке двух колоссов произошел. Но у врага еще не угасла надежда на реванш.В освобожденном районе под Витебском задержан связной-власовец. При допросе выясняется, что он должен был выйти на контакт с офицерами секретного отдела 1-Ц штаба недавно разгромленной немецкой армии. Однако обычная поначалу операция по поиску и захвату уцелевших гитлеровцев неожиданно превращается в сложнейшую и опасную «дуэль» профессионалов разведки…
Автор книжки «В ловушке» Александр Севастьянович Сердюк — подполковник пограничных войск, журналист. Он часто бывает на заставах, хорошо знает жизнь границы, ее часовых. Все, о чем говорится в книжке, не вымысел. Это рассказы о событиях, действительно имевших место на границе, о бдительности и мужестве советских пограничников — зорких часовых границ нашей Родины.
«Разглашению не подлежит» - повесть о советских контрразведчиках, о людях, которые в годы Великой Отечественной войны вели борьбу с гитлеровской военной разведкой. Вдали от линии фронта, в тылу врага, даже в его разведывательных органах они самоотверженно выполняли свой долг перед Родиной. Александр Сердюк уже многие годы выступает в печати с очерками и рассказами о людях героических судеб - советских пограничниках и чекистах. Он окончил , Литературный институт имени А. М. Горького. Работа в журнале «Пограничник» позволила ему близко увидеть жизнь и службу войной в зеленых фуражках, правдиво рассказать о тех, кто несет свою трудную вахту на Балтике и Тихом океане, в снегах Заполярья и в песках Средней Азии.
«Мастер Страшного суда» – самый известный роман Лео Перуца. Это изысканное сочетание увлекательного интеллектуального детектива о расследовании таинственной серии самоубийств «без причины», потрясающих Вену начала ХХ столетия, и причудливой фантасмагории, полной мистических аллюзий, символов и мельчайших «подсказок», помогающих читателю понять скрытый смысл происходящего… В издание также включена изящная, глубоко психологичная историко-философская притча «Иуда “Тайной вечери”», в основе которой – работа великого Леонардо да Винчи над его гениальной фреской.
Это не городок – это настоящий пчелиный улей. Все вокруг жужжат и суетятся. Здесь, как водится, полно трутней, но есть и трудолюбивые жители. Так, Джейк – когда-то веселый малый, обладатель самого высокого ирокеза в истории школы, теперь сломлен. Несчастный случай разрушил его жизнь, и парень не представляет, что делать дальше. Гарри – неудачник, на которого всем плевать. Он перебивается с хлеба на воду, смиренно принимая удары судьбы, которая не особо с ним церемонится. Алиса – разочарованная в жизни хозяйка пасеки. Пчелы, пожалуй, единственные создания, приносящие ей хоть какую-то радость.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Роман известной украинской писательницы о жизни буковинской молодежи до воссоединения Буковины с Советской Украиной.В центре повествования — привлекательный образ юной девушки, впервые влюбленной, еще по-детски наивной, доверчивой и в то же время серьезной, вдумчивой, принципиальной, стремящейся приносить пользу родному народу.Художественное оформление Александра Михайловича Застанченко.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.