Порочный треугольник - [37]

Бешеная ярость наконец нашла выход из сердца зверя и все, кто вставал на пути бесконтрольного потока жестокости, были обречены на неизбежную смерть. Израненный волк, не замечая собственной боли, вгрызался в чужую горячую плоть, раскидывал истерзанные тела, наслаждаясь воплями предсмертных страданий и ужаса. Кровавая дорога была проложена, люди осмелившиеся вступить в неравный бой, лежали теперь бездыханными грудами на её обочинах, остальные бежали в панике, гонимые единственным желанием — жить. Чёрный зверь в несколько прыжков обогнул здание тюрьмы, застыл на миг, глядя налитыми кровью глазами на Еву, лежащую без чувств под довольно и грубо ухмыляющимся существом, по глупой случайности, принявшим облик человека. Взметнувшийся в сердце страх за жизнь любимой, породил новую волну ненависти и злобы, накрывшей с головой, окровавленный волк бросился вперёд на живой ещё кусок мяса, измывающийся сейчас над беззащитной жертвой.

Пожалуй, насильник просто не ожидал такого поворота событий и когда его голова, почти отделившись от разорванной шеи, полетела вместе с телом в сторону, заливая всё вокруг алыми фонтанами горячей крови, ещё наслаждался предвкушением запретного удовольствия. Понимание скоропостижной смерти так и не успело прийти к парню, серые глаза лишь широко распахнулись от неожиданного короткого приступа боли и, тут же остекленев, застыли, тупо глядя в пустоту перед собой.

После молниеносного прыжка волк, робея, склонился над бесчувственным телом девушки, пытаясь уловить малейшее её движение, расслышать удары ослабевшего сердца. Кровь крупными каплями струилась по чёрному всклоченному меху из многочисленных ран, усеявших тело. Отхлынув, волна ярости забрала с собой почти всю неистовую силу, которая только что переполняла зверя, вырываясь с каждым ударом, каждым шагом, каждым выдохом. Лютая злоба ушла, оставляя только давящую пустоту в сердце, ощущение собственного бессилия и животное желание взвыть от навалившейся необоримой печали.

Преодолевая собственное отчаяние, Тимор опустился на колени рядом с возлюбленной, осторожно поднял её на руки и, закрыв глаза, прижался ухом к, казавшейся бездыханной, груди девушки. Мгновенья медленно тянулись, заставляя его собственное сердце колотиться как сумасшедшее, кровь бешеными толчками пульсировала во всём теле: в груди, в ногах, в руках, в кончике каждого пальца, в висках, в ушах — она не давала ничего услышать, или почувствовать. Мужчине дико захотелось остановить своё сердце, только чтобы получить хоть ничтожную надежду ощутить слабый пульс Евы. Но вот в барабанной дроби собственного сердцебиения ему послышался тихий сбивчивый стук. Удар, тишина. Снова удар! Бледное лицо оборотня озарила едва заметная улыбка облегчения и в этот миг Ева глубоко вдохнула, болезненно зажмурив глаза.

Возвращаться из блаженного забытья не хотелось, тем более, что каждый шаг к призрачному свету сознания рождал безумные страдания где-то во внутреннем пространстве — Ева сейчас не чувствовала своего тела, лишь нечто, что отделяло её душу от окружающего мира и пронзалось сейчас невыносимой болью. Чуть позже, когда свет прекратил быть призрачным отблеском в конце тоннеля, а стал лишь слабым светом дня, проходящим сквозь закрытые веки, она заметила, что боль пульсирует лишь в голове, не давая открыть глаза или сосредоточиться хоть на единой мысли. Спустя ещё пару мгновений, возникло неприятное ноющее давление там, где по идее находилась спина, оно медленно расползалось по телу, возвращая его восприятие. Наконец, появилась чувствительность кожи и первое, что ощутила ею девушка, заставило её содрогнуться от отвращения и страха — чьи-то горячие руки. По телу пробежали ледяные мурашки… Вдруг, ещё одно странное ощущение — мокрая одежда, прилипающая к телу, и тяжёлые тёплые капли, бьющие по коже через тонкую ткань. Пересилив себя, Ева нехотя приоткрыла глаза, сопротивляясь отчаянному желанию снова зажмуриться от болезненно яркого света окружающего мира. Перед расплывчатым взором слегка прояснилась тёплая, радостная улыбка. Больше нет злого оскала. Взгляд с трудом пополз выше и остановился на глубоких тёмных глазах, наполненных надеждой и ликующей нежностью, вперемешку с едва заметными слезами счастья.

Ева собрала все силы непослушного тела и вложила их в слабое движение онемевших губ, чтобы мягко улыбнуться в ответ. Сквозь терзающую головную боль пришла уверенность, что теперь всё будет хорошо.

Конечно, рассказывать возлюбленной о причинах провалов в её памяти в такой момент, Тимор не собирался, в тайне он даже немного надеялся, что только что пережитые события, сами поднимут нужные воспоминания, но всячески корил себя за эту несвоевременную надежду. Сейчас нужно было убедиться, что девушка невредима, а потом добраться до какого-нибудь укрытия, пока силы противника не перегруппировались и не сделали новых попыток напасть.

— Ева, — прошептал Тимор чуть хриплым голосом, — как ты себя чувствуешь?

Она попробовала пошевелить отходящими от онемения пальцами, тело нехотя послушалось, боль постепенно утихала, звон в ушах прекращался.