Порочные игры - [85]

Только сейчас я заметил на заднем сиденье еще одного пассажира. Обернулся и обнаружил направленный на меня пистолет.

— Сядьте спокойно, — сказал Пирсон, — и не делайте глупостей. Вы уже не дома. Здесь ребята шутить не любят. Эта штучка, которую он держит, пробьет в вас дыру величиной с тарелку.

Больше я не смог вымолвить ни слова. Мы ехали около получаса, потом Пирсон свернул в сухое русло реки, скрытое от дороги, и остановил свой «бронко». Первое, что я увидел, выбравшись наружу, был тот самый «виннебаго», который я заметил у мотеля сегодня утром; он стоял недалеко от нас, укрытый низкорослыми деревьями. Человек с пистолетом вылез раньше и ожидал меня.

— Идите к той машине, очень медленно, — скомандовал Пирсон, — и не надо никакой суеты, не стоит.

Я двинулся к «виннебаго». Пирсон шел впереди, а человек с пистолетом — сзади. Открыв дверь, Пирсон пропустил меня вперед.

Фургон был разделен на несколько секций — обеденная зона, полностью оборудованная кухня, душ и спальный отсек. Пирсон вошел следом и закрыл за собой дверь. Теперь и он направил на меня пистолет.

— Сядьте вот здесь.

Он указал на одно из двух вертящихся кресел, сам занял второе и повернулся лицом ко мне.

— Выпить хотите?

Я отрицательно покачал головой. Он положил пистолет на колени.

— Выпейте, полегчает. Бутылка рядом с вами. И мне тоже налейте, нам обоим не помешает.

Наливая виски, я пролил несколько капель. Пирсон взял стакан в левую руку. Я слышал, как отъехал «бронко».

— Стало быть, — сказал Пирсон, — вы не рассчитывали меня здесь встретить. Должен сказать, вы поступили неразумно. Несмотря на все предупреждения, продолжали испытывать судьбу. Боюсь, на этот раз удача вам изменила.

Я смотрел на него, пытаясь собраться с мыслями. Единственное, что я отчетливо осознал, — они меня не обыскивали. К виски я не притронулся, хотя Пирсон уже осушил свой стакан.

— Похоже, старик Роджер оказал вам медвежью услугу, познакомив со мной? Глупый старый гомик. Говорят, он отличный преподаватель, но совсем не разбирается в людях. Но бедняга не виноват — хотел вам сделать добро. Наверняка питал к вам нежные чувства, в молодости вы, наверно, были в его вкусе.

Я слушал, не прерывая его.

— Только не думайте, я не из их компании. Никогда не увлекался «шоколадным пуншем» — вы понимаете, что я имею в виду? Особенно когда узнал, чем это кончается. Все это я давно бросил — игра не стоит свеч, лучше почитать хорошую книжку. Забавно! Господь сначала создал все эти удовольствия, а потом решил передвинуть ворота. Как жестоко с его стороны!

— Я и не знал, что вы философ.

— О, я человек многогранный. Как вы можете убедиться.

Случайный луч солнца упал на его лицо, и я заметил, что один глаз у него слезится. Не переставая следить за мной, он встал и поправил жалюзи.

— Знаете, какая у меня философия? Я работаю за деньги. Чистая экономика, понимаете? Вы пишете свои книги, и я зарабатываю, как умею. Не думаете же вы, что я ушел из полиции с шикарной пенсией? Я послал их на хер, зато теперь, когда все это кончится, буду иметь больше чем достаточно на всю оставшуюся жизнь. Возможно, свалю куда-нибудь в местечко более теплое, чем наша милая старая Англия. Мне рассказывали про Каймановы острова — там просто здорово и совсем небольшие налоги.

Я выслушал его и спросил:

— Ну, и что дальше?

— Не знаю. Моя задача — доставить вас сюда. Не в пример вам я не задаю лишних вопросов.

Не помню, как долго мы там сидели. Разговаривать было не о чем. Вот так же в больнице сидят и ждут, когда вернется хирург с результатами онкологического исследования. Потом я услышал, как подъехала машина. Лицо Пирсона напряглось. Он встал, направив на меня пистолет. Хлопнула дверца, потом другая; через некоторое время послышались шаги. Дверь «виннебаго» открылась — я и увидел Софи. Она вошла, а следом за ней — Генри. Внешне он мало изменился с тех пор, когда мы последний раз виделись. Только волосы стали светлее — он их покрасил, а в глазах были цветные контактные линзы, придававшие глазам какое-то дикое выражение. Так, во всяком случае, мне показалось, хотя в полумраке салона разглядеть это было трудно. Раньше у Генри была очень гладкая кожа, почти без морщин, но сейчас на скулах проступила сеточка тонких вен — характерный признак любителей выпить. Он заметно располнел, подбородок отяжелел, а шикарный костюм, так не вязавшийся с аризонской жарой, едва сходился на нем.

Войдя внутрь, он с усмешкой плюхнулся в кресло, освобожденное Пирсоном.

— Ну вот, старина, кто мог бы подумать — ты да я сошлись в таком месте, а? Ты не поздоровался с моей вдовой, — не без ехидства пошутил он. — Знаешь, наша Софи ведет себя совсем не так, как полагается вдове, — не облачилась во власяницу, не посыпала голову пеплом, даже в монастырь не ушла. А ушла к знаменитому коллекционеру бабочек. Разве не так, дорогая? Но не ее это вина. Разве можно долго любить мертвеца? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Софи подняла голову и устремила на него неподвижный взгляд.

— Так-то лучше. — Он снова повернулся ко мне: — Она забыла меня с невиданной быстротой, и я ей этого не простил. Впрочем, ладно, главное, что мы опять втроем. — Как и многие политики, он говорил хорошо поставленным голосом.