Порочные игры - [8]

— Не знаю. Кажется, они с кем-то прощались. — Я в первый раз упомянул о Генри, и он сразу же за это ухватился.

— Значит, там был третий человек?

— Да.

— Мужчина или женщина?

— Мужчина. Я видел, как они прощались, а потом он побежал на свой рейс.

— Опишите его, пожалуйста.

— Я не очень хорошо его рассмотрел.

— Ну, как сможете.

— Средних лет, ростом примерно шесть футов, одет респектабельно. К сожалению, не могу вспомнить ничего примечательного из-за дальности расстояния.

— В котором часу это было?

— Часа в три дня. Я как раз прилетел из Лондона и задержался в аэропорту, чтобы встретить коллегу из Нью-Йорка; он прилетел рейсом из Франкфурта примерно через час.

Полицейский кивнул.

— Больше ничего?

— Кажется, нет.

— Должен спросить вас еще раз: вы прежде не знали жертву и не были с ней связаны?

— Нет. Никого из них я раньше не видел. Я уже сказал, что приехал сюда только на конференцию. Скажите, пожалуйста, вы узнали, кто этот старик?

— Пока нет. В это время года население Венеции меняется каждый час. Вы слышали, как он разговаривал с жертвой?

— Нет, но видел его снова, уже с мужчиной, на Торчелло в тот день, когда обнаружилось убийство.

— С тем самым, из аэропорта?

— Нет. Этот, судя по одежде, был местный.

Он уставился на меня, потом что-то записал.

— Какое совпадение, а? Не успели вы приехать, как трижды в течение двадцати четырех часов, в разных местах встретили одного и того же человека.

— Правда, очень странно.

— При том, что в Венеции сейчас столько народу.

— Ничего не поделаешь — так случилось.

— И опять же, именно вы оказались на этом катере, когда обнаружили тело.

— Да, и, признаюсь, был потрясен.

— Вы играете в лотерею, мистер Уивер?

— Нет.

— А зря. Вы уверены, что больше ничего не хотите мне сказать?

— По-моему, нет. Все, что я знал, я написал в заявлении.

— Судя по вашему паспорту, вы писатель.

— Да.

— И какие книги вы пишете?

— Чаще всего триллеры.

— Их здесь переводили, издавали?

— Некоторые издавали.

— Я должен их разыскать.

— Могу ли я прислать вам экземпляр?

— Буду очень признателен. Триллеры, вы говорите? Наверное, в романах убийства раскрывать легче, чем в жизни, а?

— Ну, сами-то вы так не считаете.

— Да нет, считаю, к великому удивлению ваших читателей. Как там у вас говорится — «развешивать колокольчики»? — Он сделал паузу, пристально глядя мне в глаза. — Тогда я, пожалуй, добавлю, что жертва была изнасилована.

— Бедная девочка, — посетовал я. — Как отвратительно!

— Да. Но вот вам ваши колокольчики; в жизни часто бывает как в книгах. — Он выдержал паузу и продолжал, смакуя каждое слово и не сводя глаз с моего лица. — Знаете, ведь вы сами напустили таинственности в эту историю.

— Каким образом?

— Вы все время говорили о жертве — «она». Но это не девочка, это мальчик. Очень симпатичный юноша — что верно, то верно, поэтому-то и понятна ваша ошибка. — Он закрыл свой блокнот. — Так что, мистер Уивер, нам обоим есть о чем поразмыслить.

Перед уходом из полицейского участка я был предупрежден, что, поскольку являюсь единственным свидетелем, меня вызовут для дачи показаний позже, когда будут установлены участники событий.

Я вернулся в «Гритти-Палас» в полном замешательстве. У меня был уже не один случай рассказать о своей возможной встрече с Генри, но делать этого я не хотел. Заяви я о внезапном появлении человека, считавшегося мертвым, возникли бы новые подозрения, тем более что это могло быть связано с убийством. Чем больше я над этим размышлял, тем сильнее старался убедить себя, что стал всего лишь жертвой игры моего подсознания — ассоциации с Софи и с Венецией. Если это был Генри, то как можно объяснить его знакомство с убитым юношей? Во всем этом не было никакого смысла.

Нельзя сказать, что я потом активно участвовал в конференции. Перед глазами все время стояли Софи, Генри, старик, погибший мальчик. Их образы были куда реальнее всего, что там обсуждалось. Как я и предсказывал Биллу, на заседаниях принимались увесистые резолюции, но вряд ли они могли помочь тем, кто нуждался отнюдь не в пышных словах. В заключительном заявлении мы в очередной раз провозгласили свою солидарность; призвали, между прочим, ирландские власти отменить смертный приговор Салману Рушди. Так что все участники могли разъехаться по домам, окруженные ореолом святости. Мы обменялись адресами с немецкой дамой, и я обещал ей сделать все возможное, чтобы найти издателя для ее работы.

До Хитроу мы с Биллом летели вместе. В самолете он достал пачку фотографий, отпечатанных накануне вечером.

— Есть несколько вполне приличных. Я, конечно, так и не освоил эту чертову штуку, но некоторые снимки получились нормально, правда?

Он показал их мне. По большей части это были обычные туристские виды, неумело кадрированные, — в общем, постоянный источник обогащения фирмы «Кодак». Просматривая их из вежливости, я наткнулся на снимок убитого мальчика на палубе катера и стал вглядываться в его обескровленное лицо. Даже мертвый он сохранил сходство с юной Софи. Я вновь вернулся в прошлое. Иные картины, не смываемые временем, всплыли в памяти.

Глава 3 ПРОШЛОЕ

Почти все ежедневные газеты напечатали тогда сообщение о предположительном самоубийстве Генри, не придавая, впрочем, этому серьезного значения. В «Сан», как и ожидалось, мое имя было связано с Софи. «Автор романов-триллеров Мартин Уивер, друг молодости, когда-то имевший романтическую связь с женой Блэгдена, сказал, что потрясен столь трагическим концом многообещающей карьеры. Он назвал Блэгдена усердным членом парламента, которого бесстыдно обходили назначением на посты в Кабинете».