Порочная любовь - [35]

И граф внял ее робкой мольбе. Он принялся посасывать ее набухший клитор и ритмично задвигал пальцами. Глубоко. Сильно.

Пэйшенс вцепилась в края кушетки и закричала. Волна чистого наслаждения прокатилась по всему телу. Яркая вспышка света в голове на миг ослепила ее. По коже побежали мурашки, словно капли дождя по водной глади. Она никогда прежде не испытывала ничего более прекрасного. Рэмскар медленно вынул пальцы из ее пульсирующего лона. Даже не глядя на него, Пэйшенс знала, что на его красивом лице появилась довольная улыбка.

Когда последние приятные мурашки исчезли, в голову полезли беспокойные мысли. Удовольствие дало ему власть над ней. Фениксу с его грубыми ручищами она могла противостоять, но как защититься от человека, который может выжать ее до последней капли одними только губами и руками? Чувства настолько переполняли ее, что она закрыла лицо руками и тихонько заплакала.

– Это еще что такое? – спросил Рэмскар вполголоса, обнимая ее и прижимая к себе. От этого ей хотелось плакать еще больше. – Пэйшенс, я тебя чем-то обидел?

Девушка отрицательно помотала головой.

– Нет, просто я подумать не могла, что такое бывает… – Она прижала руку к груди, сетуя, что никаких слов не хватит, чтобы описать наслаждение, которое он ей подарил.

– Тише…

Граф обнимал ее, а она шмыгала носом, уткнувшись ему в плечо. Его вздыбленная плоть упиралась ей в ягодицу, но он не требовал удовлетворения своих плотских желаний.

Когда слезы пошли на убыль, она икнула и рукавом рубашки вытерла мокрые щеки.

– Извините, милорд. Даже не знаю, что это на меня нашло. Все, что вы делали… Это было прекрасно!

– Прекрасно… – повторил он вслед за ней.

Пэйшенс улыбнулась сквозь слезы и смело потянулась к пуговицам на его бриджах. Это вывело его из задумчивости, и Рэмскар перехватил ее руку, заставляя остановиться.

– Милорд? – недоуменно спросила она, боясь, что могла чем-то его оскорбить. Он доставил ей огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, которого она никогда не забудет. Минимум, что она могла сделать, это облегчить его явную муку. Он и так уже доказал, что Джулиан Феникс ему в подметки не годится.

– Нет, прекратите. Пожалуйста!

Рэмскар нежно уложил Пэйшенс на кушетку, встал перед ней на колени и бережно опустил задравшуюся ночную рубашку.

Мужчины обычно от такого не отказываются. Все эти годы бессчетное число мужчин добивались внимания Пэйшенс, действия лорда Рэмскара совершенно сбили ее с толку.

– Я не понимаю… Я думала, вы…

– Я тоже думал, – мрачно ответил он. – И был не прав.

О чем, черт возьми, он говорит?

О боже! Похоже, она сделала что-то не то. Возможно, его оттолкнула эта вязкая жидкость, которой с каждым его прикосновением становилось все больше.

– Вы больше меня не желаете? – спросила она, ненавидя себя за этот жалобный тон.

Он посмотрел ей в глаза, и голод в его пронизывающем взгляде заставил ее замолчать.

– Возвращайтесь в свою комнату. И не забудьте захватить свечу.

Он встал и подошел к камину.

– Если я обидела вас своим плачем… – начала было она.

– Ваши слезы здесь ни при чем, – пресек он ее попытку извиниться. Рэмскар нервно потер лицо руками. – Я ошибался, когда говорил, что женская целомудренность не имеет для меня особого значения.

И все же он был разочарован тем, что она оказалась не девственницей.

– О, понимаю… – протянула она, чувствуя, как жгучий стыд стирает остатки удовольствия, что он подарил ей.

Рэмскар задумчиво изучал ее лицо.

– Ничего вы не понимаете, – сказал он сердито.

Он решительно приблизился, привлек ее к себе и требовательно завладел ее ртом. У Пэйшенс перехватило дыхание, когда он жадно припал к ее губам, словно умирающий от голода. Когда он наконец-то ее отпустил, оба задыхались.

– Ты не представляешь, как сильно я тебя хочу, милая, прелестная Пэйшенс. Так сильно, что утром, скорее всего, пожалею о своем решении. Так что беги отсюда, пока не поздно.

Он хлопнул ладонью по узкой каминной полке и уставился на языки пламени.

Граф сам себе противоречил. Наверное, ей все же стоит уйти. Пэйшенс осторожно обошла кушетку и направилась к двери. Не поворачиваясь, он произнес:

– Однажды я сказал своему другу Солити, что девственность для женщины – большое горе. Поэтому священный долг мужчины ее от этого горя избавить. – Он ненадолго замолчал. – Боже, какой же я был самодовольной свиньей!

Что этот человек бормочет по поводу девственности?

– Лорд Рэмскар, но я пришла к вам уже не девственницей, – сказала она, чтобы успокоить его.

– Да, но при этом ты невинна. – Он наконец-то повернулся и посмотрел на нее в упор. – Я и не знал, что это два разных понятия, пока ты не положила голову мне на плечо и не заплакала из-за того, что я с тобой сделал. – Он резко указал ей на дверь. – Уходи. Сейчас же!

Его вспышка побудила Пэйшенс к действию. Схватив со стола свечу, она метнулась к двери и исчезла.

Рэмскар закрыл руками лицо. Он до сих пор чувствовал на своих пальцах пьянящий запах Пэйшенс, который ноющей болью отдавался в паху. Значит, маленькая актриса уже успела стать женщиной. Но при этом так ни разу и не получила удовольствия. Он только теперь понял затруднительное положение, в котором оказался его друг, герцог Солити, буквально год назад, когда лишил девственности женщину, которая, как он считал, была бывшей любовницей его отца. Ни Рэмскар, ни Солити не были настолько сведущи в вопросах женского целомудрия, чтобы суметь распознать его. Рэм был очень разборчив при выборе любовниц. Вдовы обычно были страстными и пылкими партнершами, вдобавок у него была слабость к актрисам, таким как Анжелина Грасси.