Порченый - [77]

Все были равны.

Вот только некоторые были равнее, и любой, осмелившийся войти в Зал Народа без приглашения, мог выйти отсюда только вперед ногами.

Жуков снова прочистил горло и поклонился Президиуму.

– Друзья, спасибо, что вы вызвали меня, чтобы лично сообщить мне эти трагические известия, – ровным голосом сказал он. – Но прошу меня простить, мне пора вернуться к своим обязанностям, исполнения которых требует мой долг перед нашим народом.

Он мог уйти. Покинуть зал. Убежать. Он мог добраться до доков и покинуть Тивию, прежде чем Президиум сумеет сделать свой ход.

– Мы понимаем, друг Жуков, – сказал Калин. – Но, боюсь, мы вынуждены освободить вас от этих обязанностей. Вы верно служили народу Тивии.

Жуков невесело улыбнулся.

Показалось ему или же сзади действительно раздался какой-то шорох, словно кто-то подошел к массивным дверям Зала Народа?

– Как, полагаю, и императрице Джессамине Колдуин, – добавил Калин.

Жуков нервно усмехнулся и озадаченно нахмурил лоб.

Они знали. Само собой, они знали.

А его союзница – императрица – теперь была мертва.

И он мог стать следующим.

– Печально, что убийство императрицы нарушило ваши планы, друг Жуков, но не сомневайтесь, ваши действия не остались незамеченными. Наши шпионы очень давно следили за вами. Мы знали о ваших с Джессаминой планах, как и о ее желании установить более строгий контроль над Тивией. На самом деле именно поэтому мы и отправили вас в Яро – нам нужно было время на обыск вашей квартиры.

Калин поднял руку, как будто предупреждая возможные возражения. Жуков, однако, ничего не говорил.

– Да, – продолжил Калин, – мы знаем о ваших тайниках. Как я уже сказал, за вами давно наблюдали. Вы герой Тивии. Вы были ценным активом, а если у вас когда-либо были ценные активы, вы понимаете, что за ними нужен глаз да глаз – и днем, и ночью. Или же они должны быть надежно спрятаны.

Карты были раскрыты. Жуков развернулся и бросился к массивным дверям зала, но резко остановился, заскользив по гладкому полу, когда они распахнулись. Вошедшие в Зал Народа люди были одеты в непримечательные черные одеяния, их лица скрывали плоские маски их тусклого черного металла.

Жуков сразу узнал их.

Операторы.

Законы Тивии гласили, что все граждане равны и ни один из них не имеет права идти против другого – конечно же, в реальности этот идеал был недостижим. И все же, Президиум не оставлял попыток. Чтобы обходить закон, использовали операторов – анонимных агентов, лишенных гражданства и скрывающих лица за плоскими черными масками.

Операторов никто никогда не видел. Они приходили ночью. После их визитов люди исчезали. Но теперь они стояли в Зале Народа. Президиум подготовился. Само собой, Жуков не мог убежать. Глупо было даже мечтать об этом.

Он развернулся, снова подошел к столу и махнул рукой в сторону портрета Карола Топека.

– Вы не можете этого сделать, – бросил он. – Я герой Тивии. Я не подчиняюсь этому нелепому совету.

Услышав это, Тарен наклонилась к Калину. Сидящий по другую сторону от него молчаливый Кушинг сделал то же самое.

– Смотрите, как он выдает себя, – театральным шепотом произнесла Тарен. Калин улыбнулся и кивнул, остальные лидеры государства одобрительно загудели. – Смотрите, как он выступает против Тивии.

За спиной у Жукова послышались шаги. Его схватили за руки.

Теперь он был во власти операторов. Теперь они готовы были помочь ему исчезнуть.

– Друг Жуков, – сказал Калин. – Мы благодарим вас за службу. Вы подарили Тивии равновесие, позволили нашему государству оставаться на плаву даже в неспокойные времена, но теперь мы лишаем вас звания героя Тивии. За участие в заговоре, направленном против народа, мы приговариваем вас к пожизненной свободе.

К свободе. Какой эвфемизм!

Какой фарс!

– Уведите его.

Операторы потянули его за руки. Жуков попытался вырваться. Он знал, куда они его уводят.

В глубь страны, в бескрайние ледяные пустоши, лежащие в центре острова.

К «свободе» – свободе работать в лагерях, свободе погибнуть в снегу. В лагере не было стен. Все приговоренные к ссылке формально считались невиновными, прощенными государством.

Потому что оттуда никто не возвращался.

– К свободе? – спросил Жуков, когда люди в масках потащили его к дверям. – Да вы ничего не знаете о свободе, друзья. Я собирался восстановить равновесие в этой стране. Слышите? Равновесие! Я стал бы не просто героем Тивии. Мое имя запомнили бы навсегда. Навсегда!

Жуков сопротивлялся, но операторы были сильнее и держали его крепко. У него не оставалось выбора – не выйди он с ними, его бы просто вынесли. Президиуму было все равно.

В конце концов его вытащили на улицу, и гигантские двери закрылись за ним. Напоследок он успел лишь взглянуть на портрет Карола Топека, рука которого была поднята в салюте, а глаза смотрели в светлое и полное надежд будущее.

«На его месте должен быть я, – подумал Жуков. – Должен быть я».

Часть четвертая Черная зеркало

26

ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ КИТОБОЙНЯ ГРИВЗА № 5, КИТОБОЙНЫЙ РЯД, ДАНУОЛЛ

15-й день, месяц тьмы, 1851 год

«Не забывайте, историю пишут не побежденные, а победители».

– ТИВИАНСКАЯ ПОСЛОВИЦА

Выдержка из книги о местных традициях и обычаях