Порабощенная - [9]

Граф Батский, приехавший в город по делам, как раз переживал очередной период между любовницами. Он не заблуждался на собственный счет и первым охотно признавал, что пресыщен и циничен. На мгновение в памяти возник образ младшего брата, Питера. Слава Богу, он может положиться на него — наследника доброго имени Хардвиков. Сам же граф не имел ни малейшего желания попадаться в ловушку: жениться и заводить семью. Он знал, что эгоистичен и пользуется репутацией беспутного человека, но женщин неудержимо притягивал его титул, а если учесть огромное состояние, то от дам у него отбоя не было. Кроме того, успехами на любовном фронте он был в немалой степени обязан своей впечатляющей внешности.

Черные глаза, смоляные волосы, которые он отказывался пудрить или прятать под париком, и нос с легкой аристократической горбинкой, придававший ему хищный вид. Его взгляд не задерживался ни на одной из женщин, призывно поглядывающих на него; он всегда сам делал выбор, не важно, удачный или не слишком.

Граф не был в свите Софии Бэддли, а приехал один из своего особняка на Джермин-стрит. Он презирал своих современников, погрязших в карточных играх, пьянстве и распутстве. Граф гордился тем, что всегда мог держать себя в руках, но едва не потерял контроль над собой, когда заметил великолепное создание в костюме, как он сразу понял, Дианы, богини охоты. Он заметил эту незнакомку рядом со всем известной Аллегрой и уже не мог отвести от нее взгляда. Граф Батский молча наблюдал, как юная красавица откинула голову и весело рассмеялась. Было в ней что-то, против чего он не мог устоять, несмотря на ее явную молодость.

Не замечая направленного на нее оценивающего взгляда, Диана весело хохотала над довольно двусмысленными шутками Аллегры. Когда толпа вокруг арабской султанши — графини Коркской — расступилась, Диана с невинным видом спросила:

— Она эксцентрична, но ведь наверняка безобидна?

— На самом деле она смертоносна, — протянула Аллегра. — Говорит и время от времени пердит. Ее ректальный репертуар просто поразителен. Можешь подойти и сама послушать.

Диана наклонилась в сторону султанши и услышала, как она говорит Камберленду:

— Самое время принять закон о регентстве; король вне себя от злости! — И точно, графиня прервала свое выступление громкой канонадой.

Диана поспешно отодвинулась; Аллегра закатила глаза, энергично обмахиваясь страусовым веером. От души смеясь, Диана спросила:

— Какой же совет даст мадам Лайтфут своим ученицам насчет пердения?

Лицо Аллегры приняло строгое выражение мадам Лайтфут.

— Сами звуки вслух не называются и не замечаются ни самой обидчицей, ни ее жертвой.

Диане пришлось приподнять маску, чтобы утереть бегущие по щекам слезы.

Когда она сделала это, граф Батский успел заметить фиалковые глаза, от которых у него перехватило дыхание. Он охотился за своей жертвой с уверенностью хищника. Подойдя поближе, он протянул руки и, взяв Диану за талию, приподнял ее и поставил на невысокую платформу рядом.

Диана замерла, когда темноволосый незнакомец коснулся ее. Он был высоким, так что она лишь слегка возвышалась над ним. Она взглянула в черные глаза, откровенно оценивающие ее едва прикрытые прелести.

— Представь нас, Аллегра! — приказал незнакомец.

— Ничего не выйдет, разбойник ты этакий. Этим лакомым кусочком тебе не удастся утолить свой ненасытный аппетит.

— Обещаю растянуть удовольствие. Я буду пробовать ее, как хорошее вино, по глоточку, ощущать ее вкус на языке, потом отпивать снова, и так всю ночь, пока я не утолю свою жажду.

Аллегра потеряла дар речи. Ведь не могла же она открыть графу Батскому настоящее имя леди Дианы Давенпорт.

Но у самой Дианы было что ему сказать. Ее гнев вспыхнул, как порох, одновременно развязав язык.

— Ах ты, похотливая свинья! Утоляй свою жажду в другом месте! — Она выбросила ногу и пнула его по колену. Увы, ее золотые сандалии не защитили пальцы, ударившие по твердой кости и мускулам, — Ох! — вскрикнула она.

Граф ловко завладел ее ногой, развеселившись оттого, что она причинила боль себе, а не ему. Крепко сжав рукой ступню, он медленно скользил взглядом по ее длинной ноге.

В гневе Диана выдернула стрелу из позолоченного колчана и ударила его по руке. Он не отпустил ее, и она ударила его еще раз, сильнее. На этот раз он разжал руку, но, прежде чем убрать совсем, скользнул ею вдоль по ее ноге до самого бедра.

Лицо Дианы вспыхнуло под маской. Внезапно она испугалась этого сильного мужчины, который обращался с ее телом так, будто оно создано для того, чтобы доставлять ему удовольствие. Она в отчаянии оглянулась в поисках Аллегры, но той нигде не было видно. На платформе толпились женщины в самых разнообразных костюмах: балерину прижали к пастушке, а та, в свою очередь, локтем отталкивала ангела.

Диана посмотрела вниз, на море мужских лиц, смеющихся, строящих гримасы и что-то кричащих человеку, одетому купидоном. Внезапно она осознала, что ей вовсе не место здесь в ее соблазнительном костюме. И если раньше ее забавляло веселое приключение, то сейчас она усомнилась, надо ли было ей появляться в «Пантеоне», не важно, в маске или без.