Порабощение - [18]

Уходя на работу, она остановилась в дверях и наклонилась к Хельге. Малышка всегда выходила, чтобы проводить ее.

– Я теперь снова всегда одна, – пожаловалась она своей маме, словно почувствовав, что именно в это утро над ней нависла угроза настоящего одиночества.

– Да, милая, но это не будет длиться долго, – пообещала Маль, зная о том, что уже завтра постарается уволиться или просто сбежать.

– Ты придешь вечером? – поднимая на нее карие глаза, доверчиво спросила Хельга.

Она никогда не задавала таких вопросов, а Маль еще никогда не бросала ее одну на целые сутки. С чего бы ей спрашивать об этом именно сегодня? На короткое мгновение Маль подумала, что Хельга уже обо всем знает.

– Да, конечно.

Хельга протянула к ней руки, и Маль опустилась на колени, чтобы дочь могла обнять ее.

– Мамочка, я буду скучать, – подсознательно выбрав правильные слова, прошептала она. – Я буду очень скучать.

– Я вернусь, – отчаянно борясь с желанием разреветься, зашептала в ответ Маль. – Вот увидишь, я вернусь сегодня вечером, и мы будем играть.

– В человечков и полянку?

– Да. Сделаешь полянку к моему приходу?

– Из простыни?

– Можешь добавить туда еще что-нибудь. Подушки, валики – собери, расставь или взбей их как следует. Сделай так, чтобы наши человечки гуляли по красивой полянке.

– Я сделаю самую красивую в мире полянку! – пообещала Хельга, и ее глаза радостно заискрили.

Эти слова звенели у Маль в ушах, когда она шла на работу, когда мыла пол и стояла под душем. А когда после завершения рабочего дня она отправилась в кабинет Никона, обещание дочери уже отдавалось в ее голове эхом, причиняя почти физическую боль и заставляя сжимать кулаки. Она не могла сдержать свое слово, потому что собиралась вернуться слишком поздно.

Маль постучалась, а затем, не дожидаясь ответа, толкнула дверь плечом.

– Ты уже готова? – поднявшись ей навстречу и поправляя рубашку на тощем теле, заулыбался Никон.

– Да.

– Уверена? Хочешь чего-нибудь выпить? Думаю, будет лучше, если ты запомнишь как можно меньше.

Маль немного подумала, но потом отказалась. Хранить в памяти этот проклятый день ей не хотелось, но она должна была полностью себя контролировать и ни в коем случае не забывать о дочери.

И она помнила о своем ребенке. Она держала в уме образ Хельги, когда Никон вел ее полутемными коридорами к своей комнате. Беспомощный и полный доверия взгляд дочери стоял перед ее глазами, когда жесткие ремни затянулись на запястьях, а вокруг лодыжек обернулись стальные скобы. Она помнила, ради чего она решилась на это безумие, когда первый удар рассек воздух и хлестнул ее гибким раскаленным железом по нежной коже.

Сложнее всего было выдавить первый крик. Фиц был прав, когда говорил о том, что она предпочла бы удержать все крики внутри. Маль с трудом разомкнула зубы и выдавила хриплый стон. За первым ударом просвистел второй – почти без перерыва. Обожженная поясница вспыхнула пламенем, и она жадно захватила ртом воздух, онемев всего на одно мгновение. На третий раз она закричала. Физическая боль терзала ее плоть, а она надрывала голосовые связки, чтобы заглушить слова Никона, чтобы не слышать звуков его дыхания и не ощущать близости чужого тела. Этот крик, разносившийся далеко по опустевшим коридорам отдела, подсказывал Фицу и Син, что Никон занят, и у них есть время.

Тяжелая тележка с грохотом пересчитывала все колдобины подземного хода. Вместе с Фицем они спустили все, что нужно и даже украли тележку, чтобы было проще везти все награбленное. Им не пришлось проходить через посты или встречаться с охранниками – Фиц знал тайные ходы, которые вели за стены, туда, где проходили трубы и провода. Все самое сложное выпало на долю Маль.

Син знала, что они поступили с ней отвратительно, подговорив пойти на такой шаг, но с другой стороны, лучших вариантов все равно не было. Комната Никона была смежной со складом, и он почти никогда не покидал ее, кроме случаев, когда ему нужно было отвести девушку в другое помещение. Пыточной камерой служила маленькая каморка с глухими стенами, расположенная сразу за комнатой Никона. Туда вела тяжелая дверь, закрывавшаяся на множество замков. Даже если бы Никон заподозрил нечто необычное, кто-нибудь из них успел бы сбежать с места преступления, поскольку на открывание всех замков уходило достаточно времени. По крайней мере, выжившие после встречи с истязательным станком девушки говорили, что дверь открывается ужасно долго.

Маль выполняла свою половину обязательств исправно – ее крик проходил через стены и просачивался за дверь. Они слышали ее рыдания даже в складском помещении.

Еще Фиц волновался, что на складе не окажется нужного количества компонентов. Это помещение загружалось только суточной нормой всех веществ – оно опустошалось каждое утро, и каждый вечер заполнялось новой партией. К счастью, все жертвы и риски были оправданными – даже после их налета там осталось еще немало коробок и склянок.

Они разгрузили тележку в заранее подготовленном месте, а затем Фиц повез ее обратно. Маль должна была вернуться до четырех часов утра. На случай, если бы она не смогла прийти, у них имелся запасной план – в таком случае они должны были отнести все это добро к дверям лаборатории и оставить там дожидаться прихода Рувима.