Пора забот - [12]

Утята доплыли до камышей, и тут началась горячая работа. Против луны мне хорошо было видно, как они, привскакивая, хватали своими носами за камышины и счищали с них улиток; мамаша почти не принимала участия, она изредка пила воду и, вытянув шею, прислушивалась. Возможно, что кто-нибудь из нас пошевелился и возбудил в ней подозрение.

Утята углубляются все дальше и дальше в камыши, и, наконец, на чистой воде я вижу только старую утку.

«Пора», — говорю я себе и, вскочив, кричу:

— Взяли!..

— Взяли!.. — отзываются дружно ребята и бултыхаются в воду. Утка взмыла кверху от испуга, а семерка утят запуталась в сети.

— Вот так мы вас облапошили, — говорит Володя, усаживая утят в корзинку. — Я трех поймал…

Петя и Коля поймали по два утенка, это немножко обидно, и они еще долго обшаривают сеть.

— Пошли, — говорю, — нам предстоит немало дела. Слышите, как утка беспокоится. Надо «обработать» утят и выпустить, пока она не улетела.

У большого костра мы усаживаемся и начинаем пересматривать «добычу». Четыре утенка с зелеными носами, и более крупными головами — это селезни, а остальные самочки. Мы делим всех селезней, и я предлагаю дать каждому из них имя, какое кто захочет.

— Под этим именем и под номером, который стоит на кольце, они начнут свою новую жизнь и помогут нам разгадать кое-какие загадки…

— Я своего назову Паша, — говорит Петя, — потому что взрослые селезни сами так говорят: Паш… Паш…

— А мой свистит, ну и пусть будет Свистун, — говорит Володя.

— Нет, я своего назову Орел, — показывает Коля селезня. — Смотрите, какой он красавец! Я уверен, что он никаких хищников бояться не будет.

Поглаживая своего селезня по голове, я говорю:

— Кузя! Кузя… Чем плохое имя? Приглядитесь-ка хорошенько, он именно на Кузю похож, помните того мальчика из нашей группы, озорного такого и остроглазого? Быть тебе Кузей… Ну-ка, Петя, посади своего Пашу в корзинку и берись за дневник. Пиши четко и разборчиво, чтобы потом все можно было разобрать… — И я начинаю диктовать:

— «21 июля 1948 года на речушке Зимнячке (Почтовское охотхозяйство ДСО “Спартак”, в 60 километрах от города Новосибирска) нами поймано семь утят кряковой (один выводок). Всем селезням (четыре) и уточкам (три) даны собственные имена. Каждому селезню и каждой уточке мы надели по алюминиевому кольцу, полученному из Москвы».

Не меньше часа заняла у нас вся операция по кольцеванию утят. У нас появились свои любимцы: Паша, Свистун, Орел, Кузя, Маша, Катя и Даша.

После окольцевания мы их выпустили туда же, где поймали, и старая утка, долго кричавшая, вскоре замолчала, по-видимому, нашла своих утят…

Мы легли тут же, у затухающего костра, и быстро уснули. Нас разбудило солнце. Ребята, не дожидаясь завтрака, бросились по кочкарнику гонять утят, и им все-таки удалось загнать в сеть еще одного чиренка. Мы его занесли в дневник под именем Шустрый.

После хорошего, сытного завтрака из свежей щучины мы отправились в обратный путь. Из десятка алюминиевых колец у нас осталось два неиспользованных. Но мы были довольны результатом похода.

…В письме, полученном из Москвы, сообщалось:

«Селезень кряковый, пойманный вами на речке Зимнячке, в 60 километрах от города Новосибирска, и окольцованный вами кольцом № 209113, Москва Б, убит Томом Клодтом в Индии, возле города Аллахабада на берегу реки Ганг, 11 января 1950 года. В подтверждение этого мы получили кольцо за № 209113, Москва Б, посланное нами вашей организации еще в начале 1948 года. Теперь можете проследить, какой путь пролетают утки, которые у вас гнездятся…»

Глядя на взволнованного Петю, я говорю:

— Успокойся, Петя… Конечно, обидно, что Паша погиб, и мы понимаем твое негодование…

— Он уже, наверное, собирался лететь к нам, — с грустью говорит Петя, — к маю был бы на наших Почтовских угодьях…

— Да, кряковые прилетают к нам одними из первых… По всей вероятности, в феврале караваны птиц, проводивших зиму в Индии, покидают эти места и летят к себе на родину…

— Какой-нибудь буржуй слопал твоего Пашу, — говорит Володя и тем еще больше волнует Петю.

— Этого мы не знаем, — стараюсь я успокоить юного друга. — Наоборот, селезень мог попасть рабочему… Как бы там ни было, но дело сделано. Давайте, ребята, разбросим карту и проследим путь, по которому летели наши утки…

Вооружившись дневником, мы все склонились над картой.

— Вот, — говорю, — смотрите, уточка Даша погибла в первую свою осень возле села Крохалевки Новосибирской области, пролетев всего каких-нибудь 50 километров от места, где вывелась. Володин Свистун погиб в том же году на озере Кулундинском, возле города Славгорода, уточка Маша погибла в октябре того же года за городом Акмолинском на реке Сыры-Су. Колин Орел погиб на озере Балхаш, но уже весной 1949 года, осенью того же года на озере Иссык-Куль погибла Катя, и только весной 1950 года погиб Паша возле города Аллахабада… Остались в живых мой Кузя да чирочек Шустрый. Эти, видно, похитрее всех остальных и не скоро попадут под выстрел охотника… Моего Кузю помните, какой он был остроглазый?! Такие не только на расстоянии видят охотника, они на три метра в земле видят.

Ребята рассмеялись, и Володя сказал: