Пора выбирать - [42]

А Февральный, выждав время, пока «крымская эйфория» спадёт, вышел из тени и бросил вызов преступной власти… Если ещё пару лет назад, когда он не был на пике популярности, его можно было «зачистить», как и Немцова, и никто бы не почесался, то сейчас, после появления расследования о премьер-министре, убийство будет выглядеть слишком однозначно. Теперь Клыков наверняка кусает локти, что не пошёл на этот шаг тогда. Но то были лишь предположения Захара, не претендующие на объективную истину. Возможно, он просто любил во всём искать двойное дно и чересчур приукрашал Феврального. Возможно, Алексей и был таким наивным, каким казался. Но как бы ни было, сейчас он делает всё верно, и является проводником тех убеждений и запросов, которые сформировались у прогрессивной части общества.

Москва нравилась Захару больше, чем Питер. Хотя среди его поколения «любить Питер» было мейнстримом, Гордеев никогда не понимал, что в нём такого особенного. Может, потому, что тёплые детские воспоминания были связаны у него только с Москвой. Впервые Захар приехал туда в семь лет с родителями, на неделю. Приветливая солнечная погода, первая поездка в метро, Красная площадь…

Петербург он посетил уже в более зрелом возрасте, и был там совсем недолго, пару дней, северная столица показалась ему мрачной и недружелюбной. Теперь, приезжая поступать, Захар полагал, что раз он так повзрослел, ощущения могут быть совсем другими. Но оказавшись в Петербурге, под настороженным пасмурным небом, он понял, что город его не принимает. Красивая архитектура, культурные памятники, творческая богема – безусловно, присутствуют. Но если выбирать, где жить, Захар бы выбрал Москву. Москва ему ближе по духу.

Здание санкт-петербургского университета было простым, незатейливым, но не тесным. Никаких пафосных колонн и огромных потолков, как во ВГИК, заходя в который, Захар тут же чувствовал себя не в своей тарелке по причине заоблачного пафоса и напыщенности. Полной противоположностью ВГИК был литинститут, который если и претерпевал ремонт со времён основавшего его Горького, то чисто символический. Душераздирающе скрипящие под ногами полы, узкие тесные коридоры, в которых едва ли могли разминуться два человека – Захар представлял себе главный литературный вуз в стране, мягко говоря, иначе. Судя по тому, в каких условиях «закаляли» поколение будущих писателей, писатели этой стране к чёрту не нужны. Захара одолела унылая зевота уже при первом визите в учебный корпус, а как же он продержится в такой дыре пять лет? Да он же сдохнет от тоски! Здание единственного на всю необъятную страну литинститута, по ожиданиям Захара, должно было смотреться как минимум не хуже, чем МГУ. Но увы и ах. Здание же питерского университета оказалось чем-то вроде промежуточного варианта. Оно не отталкивало ни излишней торжественностью, ни чрезмерной скромностью, выглядело буднично, но не тоскливо.

Из нескольких сотен претендентов на специальность драматургии в этом году, должно было остаться всего девять человек. Шестеро на «бюджет», трое на платное. Захар метил только на бесплатное. Иждивенствовать на деньги родителей он не планировал.

Первый тур проходил так – всех соискателей завели в обширную аудиторию, потушили свет и устроили кинопоказ. Фильм транслировался на большом проекционном полотне на всю стену. Взяли зарубежную авторскую ленту – судя по качеству картинки, вышедшую относительно недавно, но особо не замеченную в России, так как Захар раньше не слышал о фильме с таким названием и сюжетом.

Захар давно не смотрел фильма, который бы его так раздражал. Режиссёр пытался показать, как непросто поэту оставаться самим собой среди повседневной рутины. Однако естественно, что зарубежные реалии, показанные на экране, были намного более щадящими, чем те, которые бытовали на родине Захара. «Попробовали бы эти умники в наших условиях пописать стишки, – думал он, – вот бы я на них поглядел! Чёрта с два они что-то накарябают. С жиру бесятся у себя за бугром, вот и всё».

После показа соискателям дали задание написать рецензию на просмотренный фильм. Не очень логично – ведь они собирались быть драматургами, а не критиками. Правдивое мнение о фильме Захар придержал при себе. Он знал, что здесь всем плевать на его настоящие мысли. Он создал нужный настрой и написал то, что от него хотели услышать – про «контраст между внешним окружением и внутренними переживаниями главного героя», «удачно найденные постановочные решения» и «добротную актёрскую игру». Старался добавлять побольше умных слов и сложных синтаксических конструкций. Сильно подсобило то, что в детстве читал «Мир фантастики», который тогда был нормальным журналом (и только спустя годы скатился в шлак), и понимал, на какие общие аспекты стоит обратить внимание при конструктивном анализе фильма.

Конъюнктура была встречена на ура. Работа Захара оказалась на самой вершине рейтинга. Лучше него написал только один парниша – он получил 91 балл, а Захар 89. Окрылённый триумфом, чувствуя небывалый подъём настроения, Захар с мамой вернулся в Москву. И тут как раз высветился видеозвонок в «Скайпе» от Алисы. Захар схватил планшет и выскользнул в коридор, торопясь поделиться с Алисой собственной радостью.