Пора выбирать - [125]

– Но ты ведь знал, куда идёшь, когда шёл к нам в штаб? Или ты новости не читаешь? Жене координатора сочинского штаба менты ломали пальцы. Так что оппозиция – это не для трусливых! И здесь каждый – рассчитывает прежде всего на самого себя! Тебя в армии разве не научили принципу: «рассчитывай сам на себя»?

– Ребята! – воскликнул Макс Панфилов. – Хватит вам! Денис прав в том, что вы теряете время на пустые споры вместо того, чтобы заниматься делом. Хочу сказать, что я долго нахожусь в штабе, и весь конфликт между Жорой и Димой развивался при мне. Так вот, с одной стороны, Дима многое преувеличивает, но с другой, Жора тоже иногда может сорваться и повысить голос. Хотя я не помню ни одного случая, чтобы это было без причины. – Макс, который безоговорочно поддерживал первое восстание против Тучина, замялся. Ему предложили стать сотрудником штаба, а для бедного студента получать деньги за любимое хобби будет нелишним. – Поэтому я предлагаю обоим сторонам услышать друг друга и достичь компромисса. Или, если это невозможно, забить на разборки и работать дальше. У нас уже меньше чем через неделю выдвижение, не время цапаться.

Макс, который высказал нейтральную позицию, почти всех убедил. Ребята снова замолчали, на этот раз обдумывая и прикидывая. Однако Захар понимал, что промолчать – значит признать власть Димы. Формальные полномочия и так на его стороне. А если дать ему добиться своего, он почувствует неограниченную власть и начнёт вести себя ещё хуже. Остаться сейчас нейтральным – то же самое, как если бы Захар остался нейтральным в борьбе партии Клыкова с оппозицией.

– Нет, – сказал Захар. – Я НЕ СОГЛАСЕН. Ребята, не слушайте его! Макс, ты не прав. Дима, тебе это так с рук не сойдёт. Ты не можешь просто так взять и лишить слаженную команду её ключевого звена.

– Короче так, Дима, – сказал Ярик, – либо ты возвращаешь Георгия на место, либо мы все – или большая часть из нас, – он неодобрительно покосился на Макса и Дениса, – уходим вместе с Жорой и Алисой.

– Шантажом вы всё равно ничего не добьётесь, – нудил Дима. На поверку он оказался ещё более «непрошибаемым», чем Тучин, тут даже Захар со своей силой убеждения не смог ничего поделать.

– Ладно, друзья, пойдёмте, – сказал Жора, который весь разговор сидел в сторонке, обхватив голову руками. Сейчас он поднялся, лицо его было смертельно уставшим. – Диме бесполезно пытаться что-либо объяснять.

– Ну и тварь же ты, Денис! – сказал Ярик, когда они вышли на улицу, оставив Зуброва в штабе в одиночестве.

– Э, полегче! Я ведь могу и по морде врезать, – огрызнулся Денис.

– Жора, мы будем бороться за тебя! – заверил Яр. – Алиса, не переживай, всё будет в порядке!

Алиса явно нуждалась в утешениях, потому что выглядела так, как будто была на грани нервного срыва. Захар боялся, что она сейчас заплачет.

– Ребята, я предлагаю тем из нас, кто против увольнения Жоры, сегодня вечером, или, крайний срок, завтра, написать в Москву этому Олегу, – объявила Злата. – Объяснить ситуацию со своей стороны, и высказаться против такого решения. Если это, конечно, действительно его решение, а не Димы, то обращения многих волонтёров заставят серьёзно задуматься, правильно ли он поступает.

Собственно, на том и разошлись. Вернувшись домой, Захар сразу сел за написание послания Олегу Соснову, адрес в «Телеграмме» которого ему переслала Злата. Захар писал до двух часов ночи, вложив в дело весь свой талант и творческую энергию. Если одно-единственное письмо и могло изменить всё, то это обязательно должно было. Когда Захар отправил текст, он оказался настолько большим, что не уместился в лимит одного сообщения, и программа автоматически разбила его на три части.

Захар предвидел разные варианты дальнейшего развития – негативный, что Олег проигнорирует его сообщение, компромиссный, что он начнёт задавать дополнительные вопросы и вступит в дискуссию, и положительный, что тот сразу изменит своё решение и пообещает наказать Зуброва. Но на следующий день, зайдя в переписку, Захар обнаружил, что всё гораздо хуже, Олег не просто проигнорировал, а не прочитал его сообщение вообще (прочитанные помечались двумя галочками, непрочитанные – одной). Мало того, почему-то добавил Захара в чёрный список. Такая реакция была никак логически не обоснованной. Олег повёл себя так, как будто Захар его лично чем-то сильно обидел, либо имел заведомо невыгодную репутацию. Такого быть не могло, потому что они раньше лично никогда не пересекались.

Может, всё дело как раз в этом – что Захар не стремился специально сближаться с сотрудниками московского штаба, не искал их в соцсетях, чтобы добавить в друзья, потому что просто не было свободного времени, он постоянно с головой уходил в агитацию? А Зубров, который общался с Сосновым по долгу службы, имел на него большее влияние. Да и тот же Постернак, который со всеми был «на короткой ноге» – если он жаловался Зуброву на Георгия, то вполне мог пожаловаться и Олегу. Москва очень далеко, и даже региональный менеджер не может достоверно знать, что происходит в Майском порту. А люди уж так устроены, что они охотнее верят тем, с кем больше общались. Но ничего страшного, подумал Захар, когда Соснову напишет не один, а пятнадцать или двадцать человек, он поймёт, что с их точкой зрения придётся считаться.