Пора созревания - [33]

Августа сразу смекнула: находка — шанс всей ее жизни.

— Вы не позволите мне взглянуть на документ?

Пастор почему-то замешкался с ответом, тогда Августа запела:

— Вы не представляете, насколько это для меня важно! Я буду очень аккуратной. Когда я проходила курс обучения в Оксфордской библиотеке…

Похоже, она нарочно запнулась, надеясь произвести на пастора, который был приверженцем французского образования, но имел определенное представление о мире гуманитарных наук, достойное впечатление.

И ее рейтинг пошел вверх.

— Если вам это действительно так важно, я готов в любое время показать рукопись, — сказал пастор, который в свое время написал внушительную диссертацию на тему экзорцизма и не желал делать секрета из своих открытий. — Но вам нужно прийти в храм: я не вправе выносить документы такого рода.

— Конечно, с удовольствием!

Августа явно наслаждалась удачной охотой: двух зайцев убила одним выстрелом. Теперь она и о Вендлгард узнает побольше, и с молодым человеком побудет наедине.

Пастор присел к столу, подержал брошюры Самур-оглы, пролистал их, качая головой.

— Надо и это уметь. — Он вздохнул, намазал маслом кусок хлеба и с аппетитом скушал.

Августа ни с того ни с сего сообразила, что одета в спортивный костюм и выглядит не столь привлекательно, как хотелось бы, да и лицо голое, то есть без макияжа. Она слегка пригладила волосы и быстро переспросила пастора:

— Так я зайду сегодня после обеда?

— Непременно. Я предупрежу секретаршу.

Слово «секретарша» не вызвало у Августы особого восторга, но она знала, в какое время та покидает церковь.

— Тогда, — заверила она пастора, — мы еще увидимся.

Меня она расцеловала в обе щеки, поблагодарила за гостеприимство и продолжила свой бег во имя форм, но на сей раз в совершенно ином настроении.

— Остается надеяться, что своим горящим взором она не спалит мне дом Божий, — саркастически заметил пастор. — Впрочем, эта Вендлгард… Знаете, как она погибла?

«Стечение обстоятельств или естественный ход событий», — мелькнуло у меня в голове.

— Ее утопили. Вы только представьте, ее утопили в озере, приговорили к смерти и утопили. — Мне показалось, что он не может этого вообразить. — Пытались избавиться от ее культа. А сейчас ей поклоняются как богине. — Он уперся в меня взглядом, полным недоумения.

— Зато изобрели инструмент для производства последующих святых.

— Послушайте, прошу вас!.. — вскричал пастор. — Это было столетия назад. Вы не можете предъявлять мне претензии.

— Если мне не изменяет память, Иисус Христос родился без малого две тысячи лет назад, тем не менее церковь по-прежнему ссылается на него.

Пастор растерянно улыбнулся — дескать, попался!

В кармане его куртки запищал сотовый телефон. Паства снова нуждалась в пастыре.

Я вспомнила, что договорилась о встрече с налоговым инспектором. К нему надо было ехать на автобусе, курсировавшем по расписанию и не очень часто между Альтаусзее и Бад-Аусзее. Я попросила священника подвезти меня:

— Потерпите минуточку, мне нужно собрать бумаги.

Я мигом сгребла документы, подтверждающие данные, записанные в моей налоговой декларации, побросала в сумочку расческу, пудреницу, помаду, деньги и прыгнула в туфли попрезентабельнее. А потом ждала, когда пастор допьет кофе.

Визиты к налоговому инспектору сродни посещению стоматолога. И тот и другой видят все твои слабые места. Тем не менее мало что может сделать, дабы исправить положение. Точно так же бессилен судебный исполнитель, когда имеет дело с банкротом. Однако человек срывает зло именно на них, на лицах, способных повлиять на его судьбу.

Я не убила инспектора. У меня просто возникло желание сделать себе приятное, как минимум выпить кофе, чтобы успокоить бушевавшие во мне чувства. Конечно, в деревне, которую, впрочем, с некоторых пор вполне можно считать поселком городского типа, достаточно мест, где можно выпить кофе, но в данной ситуации меня устраивали лишь два. Первое кафе, наиболее уютное, в конце Курпарк, имело то преимущество и одновременно недостаток, что находилось на выезде из городка. Здесь останавливались даже летние туристы, не говоря о местных жителях. Из городского транспорта и проезжающих автомобилей посетители были видны как на ладони. И фраза типа «я тебя повсюду искал» теряла всякий смысл.

Я предпочла другое кафе, на той же улице, но закрытое, там предлагали отличные пирожные и широкий выбор газет. Не хотела я попадаться никому на глаза, равно как и не желала никого видеть.

Увы! В кафе сидела Пат. Она позвала меня к своему столику. Пришлось подчиниться. Пат пребывала в эйфории. Она убрала со стула сумку, освободив мне место, и без промедления стала тыкать пальцем в карту соляных разработок Штирии, развернутую на столе.

— Ну, что скажешь? Теперь я знаю, что нашла верный след. Вот доказательство.

Собственно, я охотнее расспросила бы ее про камень, который она вынесла из лесных чащоб.

— Ты знаешь, что здесь находится?

Чуть правее ее пальца располагался Криткогель. Теперь и во мне взыграло любопытство. Я подняла ее палец и прочла: «Унзинниге[25] Кира». Должна была признать, название меня насторожило.

— Вы говорите «Кира» вместо «Кирха», — произнесла Пат, подразумевая меня и местных жителей.