Пора охоты на моржей - [66]

Лебедев держался, но был хмур и неразговорчив, избегал встреч с чукчами. Перечитал все книги в поселковой и школьной библиотеках, взялся за книги на полярной станции, не пропускал ни одного фильма и просматривал их по нескольку раз. А в последнее время зачастил в мастерскую, где мог часами сидеть молча и, не шелохнувшись, наблюдать за работой косторезов. В его голове рождались планы. Помещение для черновой обработки кости надо бы сделать с капитальными стенами, чтобы шум работающих станков, визг циркулярки и стук тесел не раздражали мастеров… Граверов и мастеров по рельефной резьбе, которые работают тихо и сосредоточенно, поместить бы в изолированную комнату, отдельная комната нужна и мастерам по фигурной резьбе. И еще он заметил одну интересную особенность. Не все косторезы могли долго сидеть на табуретке за высоким столом. Устав, они пересаживались на пол где-нибудь у окна, вытягивали ноги и так могли работать целый день. Может, для них сделать специальные низенькие верстаки? Но все это было лишь мечтой.

Пока существовал Увэленстрой, оставалась хоть какая-то надежда, но когда его ликвидировали, то всем стало понятно, что никто ничего строить не будет.

— Как же так, Влятик? — прошептал Итчель. — Разве так можно делать?

Все с укором смотрели на Владика, словно он был виноват во всем случившемся.

— Разве мы плохо работаем? — спросил кто-то.

— А может, наши костяшки никому не нужны?

Владик не мог ответить на все вопросы косторезов, но ему было за них обидно.

В этот раз косторезы долго в мастерской не сидели и молча один за другим разошлись по ярангам.

Дома Владик застал Лебедева и Лосицына. Не спала и мать. Все сидели на кухне за столом и тоже говорили об Увэленстрое.

— Сколько было строек, но с такой безответственностью сталкиваюсь впервые. Какой позор! — возмущался Лебедев.

— В конце концов кто осмелится не выполнить постановление правительства? — говорил отец, размахивая левой рукой. — Можно тянуть с выполнением постановления, но отменить его нельзя. Если Чукотторг виноват, то при чем тут чукотские косторезы? Чукчи доказали, что они могут работать, а их искусство — это же полярное чудо! Что я завтра скажу косторезам? Как я буду смотреть им в глаза? Я этого так не оставлю. Я… — и тут отец схватился рукой за правый висок. Опять начался приступ головной боли.

— Хватит, Слава, нельзя же все принимать к сердцу так близко, — успокаивала его мать. — Идите, идите домой! — сказала она гостям. — Вы же видите, что ему плохо!

— Подожди, мать, — пытался сопротивляться отец. — Фу, черт! В глазах туман! Круги какие-то!

Владик помог матери уложить отца в постель.

Владик «схватил» девушку

Весной в жизни Владика произошло большое событие: он влюбился. Влюбился первый раз и, как он думал, по-настоящему.

Из далекого северного поселка Иннун приехала погостить в Увэлен к пушнику Гэманто девушка Валя Тынэринтынэ, Владик знал ее еще тогда, когда ему было девять лет, а ей — шесть.

И вот он снова встретил Валю. Она стала взрослой. Белокурая, с тонким, слегка курносым носиком, она больше походила на русскую девчонку, и лишь чуть-чуть раскосые глаза говорили о ее чукотском происхождении. Как и все подростки, она была худенькой и костлявой. Она ни в чем не уступала мальчишкам-сверстникам: могла начать с ними борьбу и побороть, а в беге никто из них не мог ее опередить.

Вначале Валя, как и Нина Номнаут, которую Владик стал забывать, задорно посмеивалась над ним, а он не обращал на нее внимания и никак не реагировал на насмешки. Но однажды, когда Владик приволок с припая две нерпы, она подошла и тихо сказала:

— Влятик, возьми меня с собой на охоту!

И было в этой просьбе что-то тревожное, зовущее и совсем не походило на те насмешки, которые она бросала ему вслед.

Владик смутился и тоже ответил тихо:

— Но ты же девчонка…

— Мне дедушка всегда говорил, что я не девчонка, а мальчишка. Думаешь, я стрелять не умею, да? — обиделась она и ушла.

Владику стало не по себе: напрасно обидел девушку. И вечером, набравшись смелости, он зашел к Гэманто и долго пил там чай. Говорил больше Гэманто, все расспрашивал про охоту, про мастерскую. Валя с Маюной, дочкой Гэманто, сидели в сторонке, делали вид, что чем-то занимаются, и похихикивали. Выпив три кружки чая, что не очень-то понравилось Гэманто, который считал, что юноша не должен пить много воды, Владик выбрался из полога и уже из чоттагина спросил:

— Ты же на охоту хотела?

— Но у меня нет винтовки.

— Я достану, — пообещал он.

На охоту Валя с Владиком, конечно, не пошла, так как для этого нужна была не только винтовка, но и многое другое, да и не пустил ее Гэманто, который был твердо убежден, что женщинам охота ни к чему. Но теперь Владик почти каждый вечер приходил пить чай, а потом они с Валей стали встречаться где-нибудь на берегу или под скалами у местечка Ёпын. И Владику было хорошо с Валей. Она понимала его и любила слушать рассказы об охотничьих похождениях, а Владику уже было о чем рассказать. Разговаривали они по-чукотски. Владику нравилось, как она говорит на чистом женском языке, как взрослая женщина, и если он скажет: